[119] Берта Моризо. Мать и сестра художницы. 1870
Париж времен Третьей республики предлагал множество художественных сообществ и выставочных площадок — от официального Салона до Союза женщин-художников и скульпторов, который, по примеру Розы Бонёр, проводил ежегодный Салон женщин. Импрессионистки по-разному относились к этим выставкам. Ева Гонсалес, друг и ученица Мане, учившаяся рисунку и живописи в мастерской Шарля Шаплена, выставлялась только в официальных салонах. Ее картина «Маленький солдат» (1870), написанная под влиянием откровенного реализма картины Мане «Флейтист» (1866), была представлена на Салоне 1870 года. Бракемон и Кассат выставлялись вместе с импрессионистами с 1876 года. Моризо, одна из первых вошедших в группу импрессионистов, выставлялась вместе с ними в 1874 году и участвовала во всех выставках, кроме той, которая состоялась в 1878 году, в год рождения ее дочери. Она также участвовала в аукционе, проведенном группой в Hotel Drouot в 1875 году, где ее картина «Интерьер» (теперь называется «Молодая женщина перед зеркалом», около 1875 года) ушла за 480 франков — это самая высокая цена, предложенная за какую-либо картину на аукционе.
Берта Моризо родилась в 1841 году, она была младшей из трех дочерей богатого французского чиновника. У Берты и ее сестры Эдмы рано проявился талант к рисованию. Это побудило их учителя, Жозефа Гишара, предупредить мадам Моризо о последствиях такого не по годам развитого дарования: «Учитывая характер ваших дочерей, мое обучение сделает из них не салонных рисовальщиц, они станут художницами. Вы понимаете, что это значит? В высшем сословии, к которому вы принадлежите, я сказал бы, это будет революция, почти катастрофа». Дальнейшее обучение у Коро и Удино только усилили натурализм их работ, обе сестры выставлялись вместе в четырех салонах подряд начиная с 1864-го. Брак Эдмы с морским офицером в 1869 году положил конец ее профессиональной карьере, о чем она сожалела, признаваясь в письмах к своей сестре. В ответных письмах Берты Моризо, несмотря на поддержку семьи и ее мужа Эжена Мане, за которого она вышла в 1874 году, часто звучат неуверенность и сомнения по поводу собственного творчества. «Эта живопись, эта работа, которую ты оплакиваешь, — писала она Эдме в 1869 году, вскоре после свадьбы последней, — сплошные огорчения и неприятности».
[120] Ева Гонсалес. Розовое утро. 1874
Сюжеты Моризо, как и сюжеты Гонсалес, Кассат, Бракемон и их коллег-мужчин, были взяты из повседневной жизни. Такие ее картины, как «Охота на бабочек» (1873), «Летний день» (1879), «Мать и сестра художницы» (1870), с их спонтанной непосредственностью, прямотой подхода к теме и легкими мазками сочетают современные сюжеты со стремлением импрессионистов запечатлеть преходящее в жизни. Пастель Гонсалес «Розовое утро» 1874 года типична для многих ее женских портретов в домашнем интерьере, тогда как Мари Бракемон разместила героев своих работ в семейном саду, возможно, безопасном месте в ее беспокойной жизни.
Моризо и Кассат познакомились примерно в 1878 году, скорее всего, через Дега, который посоветовал Кассат выставляться вместе с импрессионистами после того, как ее картина, представленная в Салон, была отклонена. «Теперь я могла работать совершенно спокойно и независимо, без оглядки на жюри, — говорила она позднее. — К тому времени я уже начала понимать, кто они, настоящие мастера, и восхищалась Мане, Курбе и Дега. И ненавидела традиционное искусство. Я начала просто жить». Кассат выставлялась более десяти лет, когда присоединилась к группе импрессионистов. Как и у Моризо, ее герои не выходили за рамки ее пола и класса. Лишенные возможности просить позировать мужчин (кроме членов семьи), далекие от публичной жизни кафе и бульваров, они сосредоточились на картинах современной домашней жизни. Гризельда Поллок блистательно показала, как картины Моризо и Кассат разграничивают пространства мужского и женского посредством пространственного лаконизма и сопоставления различных пространственных систем. Долгое время Кассат считали художницей, создающей беспроблемные изображения матерей и детей, на самом деле она пристально всматривалась в традиционные занятия и жесты, с их помощью конструируя и обозначая женственность: вязание крючком и спицами, вышивание, уход за детьми, визиты, чаепитие.
[121] Мари Бракемон. Чаепитие. 1880
Подчеркнутый интеллектуализм и самодостаточность, с какой Кассат изображает свою мать в картине «Чтение „Фигаро“» (1883), мы сегодня соотносим скорее с репрезентацией интеллектуальной жизни мужчин, например, с «Портретом Луи-Огюста Сезанна, читающего L’Evènement» (1866), чем с историей репрезентаций женщин. Ее картина «Женщина с ребенком правит повозкой», на которой изображена ее сестра Лидия, уникальна во французской живописи конца XIX века: мы видим женщину, которая правит лошадьми, в то время как возничий сидит праздно. Ее многочисленные полотна с женщинами и детьми, хотя написаны под влиянием мадонн и детей Корреджо, которыми она восхищалась, не столько универсальные изображения материнства, сколько реакция на конкретные способы воспроизводства социального класса через семью.
[122] Мари Кассат. Чашка чая. Ок. 1880
Такие картины, как «Психея» Моризо (1876) и «Мать и дитя» Кассат (ок. 1905), возвращаются к традиционной связи женщин и зеркал. Частные ежедневные ритуалы женщин во время туалета были популярной темой у художников в 1870-х и 1880-х годах. «Психея» Моризо, с ее двойным обыгрыванием мифа о сыне Венеры Амуре, влюбившемся в смертную Психею, и французского слова psyché («псишé»), обозначающего высокое зеркало, показывает девушкую-подростка, созерцающую свой образ. Гарб и Адлер считают, поскольку нет изображений купающихся и одевающихся мужчин, мы должны предположить, что, хотя символические ассоциации с Venus и Vanitas отброшены, такие картины тем не менее увековечивают представления о суетности как о «естественном» для женщин. И всё же картина Моризо — это глубоко сочувственное изображение пробуждающегося самосознания и сексуальности, тогда как Кассат подчеркивает роль зеркала в укоренении идеи женственности как чего-то опосредованного наблюдением.
[123] Берта Моризо. Психея. 1876
Сложная гендерная организация сюжета блестяще выражена в картине Кассат «Женщина в черном в опере» (1880). Тема бала, концерта или оперы была популярна среди импрессионистов, она позволяла объединить событие и публику в единое зрелище. Кассат, однако, опускает детали, чтобы сосредоточиться на фигуре молодой женщины в черном, которая всецело поглощена оперой и устремила свой бинокль на сцену. Но в этом публичном мире она сама становится частью зрелища и объектом пристального внимания мужчины на балконе, рассматривающего ее в бинокль.
Феминистская теория часто исходит из предпосылки, что поле обзора организовано для субъекта-мужчины, который проявляет власть посредством взгляда и таким образом утверждает зрительный контроль над объектами своего желания (обычно женщинами). Совсем недавно искусствоведы начали исследовать способы, какими современные женщины