— Как это? — растерянно спросил ведущий новостей.
— Так это. В наших коммерческих интересах информация о смене владельцев не должна выйти за пределы этого зала в течение двух часов. Поэтому вам придётся здесь немного посидеть. Уж прошу нас простить на неудобство. Сейчас к вам спустятся официанты из ресторана, вы сможете заказать у них любые безалкогольные напитки. Разумеется, за нас счёт. И будьте добры, все, у кого есть спутниковые телефоны, сдайте их на это время.
— А если я не сдам⁈ — с вызовом спросил ведущий.
— Отберём, — ответил я. — И сразу предупреждаю: можете потом хоть в суд подавать, хоть заявление в полицию писать, хоть идти к доктору побои фиксировать — вообще плевать. Никто в течение двух часов из этого зала не выйдет!
После этих моих слов мужик сразу поник — видимо, понял, что про побои я не пошутил, но для сохранения лица всё же пробурчал:
— А если кто-то захочет в туалет?
— Выйдет в сопровождении сотрудника охраны, — ответил я. — Сдайте телефоны!
Сказав это, я развернулся и пошёл к выходу, Орешкин и Влад направились за мной. Артём Иванович наш уход воспринял как команду, по которой вся власть в этом помещении переходит к нему, и занялся сотрудниками телеканала.
— Ну что, друзья мои! — заявил Орешкин, едва мы покинули конференц-зал. — Вроде неплохо прошло. И я прямо чувствую, как мне хочется работать. Предлагаю это дело отметить!
— Что именно отметить? — уточнил я. — То, что тебе хочется работать?
— То, что мы приняли телеканал!
— А как насчёт отметить это ударной работой?
— Гарик, ты смеёшься? — возмутился Гриша. — Ну по бокалу шампанского же можно? Тем более даже идти никуда не надо, у нас тут свой ресторан под боком есть.
— Не у нас, а у твоего отца, — заметил я.
— Ну вот что ты к мелким деталям цепляешься.
— Не пойдём мы сейчас сидеть в этом ресторане, — сказал я.
— Ладно, тогда пойдём в мой новый кабинет сидеть. Туда из ресторана закажем пожрать и шампанского, — предложил Орешкин.
— И туда мы не пойдём! — отрезал я. — Какой смысл людей два часа держать в конференц-зале, если мы будем по деловому центру ходить как хозяева? Где логика, Гриша? Сейчас по-тихому сваливает отсюда и едем в какой-нибудь ресторан, если тебе так хочется отметить. Но одну бутылку шампанского на троих. Не больше!
— Договорились, брат! — расплывшись в довольной улыбке, произнёс Гриша.
* * *
Обстановка в кабинете председателя Временного правительства была накалена до предела.
— Я требую срочного созыва всего правительства! — возмущался Московский князь. — Ситуация зашла слишком далеко! Мы её уже не вывозим! Нужно принимать экстренные меры!
— Юрий Михайлович, это не самая лучшая идея, — невозмутимо отвечал на это Сибирский князь. — Толку от заседания правительства будет мало, проблему мы не решим, а карты раскроем.
— Да какие ещё карты, Илья Николаевич! Вы посмотрите, что творится в Москве! Беспорядки грозят в любой момент перерасти в бунт! Мы не можем в такой критический момент брать на себя всю ответственность!
— Не бойтесь, не перерастут. Всё под контролем. Более того, это нам на руку.
— Да как нам может быть на руку бунт? Что вы такое говорите?
— Бунт полностью развяжет нам руки, и мы наконец-то сможем сделать то, что давно собирались.
— Но мы собирались сделать это малой кровью! — возразил Московский князь. — Я не хочу, чтобы пострадало много невинного народа.
— Вы не «не хотите», вы боитесь, что пострадает много народа, и вам придётся отвечать, — ухмыльнувшись, произнёс Сибирский князь. — Именно поэтому вы так стремитесь размазать ответственность за тяжёлые, но необходимые решения на как можно большее количество людей. Но толпой такие решения не принимаются.
— Юрий Михайлович, — вступил в разговор Новгородский князь. — Я понимаю ваше желание разделить ответственность на всех, но, Илья Николаевич прав — ничего из этого не выйдет. Кто-то обязательно будет против, если не все, кроме нас троих. Да и поздно уже. Нет у нас времени на разговоры, надо действовать.
Московский князь на это лишь тяжело вздохнул и покачал головой.
— Да не переживайте вы так, Юрий Михайлович, всё пройдёт хорошо, — уверенно произнёс Сибирский князь. — Все силовики на нашей стороне, большинству подданных империи вообще плевать на то, что в Москве творится. А несколько тысяч недовольных мы уберём быстро.
— Если среди этих недовольных будут влиятельные аристократические роды, боюсь, быстро не получится, — возразил Московский князь.
— Никто не попрёт против нас. Дураков нет. Зачем условному боярину или даже князю с нами конфликтовать? Что он с этого выиграет? Ничего! Как ничего он не теряет от того, что форма власти в России немножко поменяется. Мы не полезем никому в карман, мы не будем ни у кого ничего забирать. Поэтому я уверен, кроме Романовых, ничто не скажет нам ни слова.
— Но Романовы скажут!
— Ну разве что скажут, — усмехнулся Сибирский князь. — Скажут и словами ограничатся. Вы боялись, что они пойдут на конфликт, если мы не признаем ошибочными выводы и решение правительственной комиссии, расследовавшей гибель Константина. Мы не признали, и что? Что-то произошло?
— Произошло. Волнения и беспорядки в столице не утихают!
— За беспорядками стоят не они.
— А кто?
— У этих акций протеста нет единого координатора, недовольных нашим правлением много, — произнёс Сибирский князь и ухмыльнулся.
— Я не понимаю, чему вы радуетесь, Илья Николаевич!
— А я не радуюсь, Юрий Михайлович, но и не паникую, — Просто там, где вы видите катастрофу, я вижу возможности.
— И какие же?
— Российская империя изжила себя в текущем формате, мы все это понимаем. Мы должны её реформировать!
— Даже так? — искренне удивился Московский князь. — И какие же реформы вы хотите провести?
— Радикальные! Империя должны быть разделена! Как в своё время была разделена Римская империя.
— И это разделение ускорило её конец! — выпалил Московский князь.
— Не ускорило, а отсрочило! — возразил князь Сибирский.
— И как собираетесь делить, Илья Николаевич? — поинтересовался Новгородский князь, для которого само предложение, похоже, сюрпризом не стало.
— По Уралу! А как