— Урал, я так полагаю, вам?
— Безусловно.
— Интересный расклад выходит, Илья Николаевич, — усмехнувшись, произнёс председатель Временного правительства. — Мне сепаратистскую Прибалтику, взрывоопасный Кавказ и бедную на полезные ископаемые часть страны, а вам богатые Урал и Сибирь и лояльные Дальний Восток и Туркестан?
— Мне не нужен Туркестан, — отмахнулся Сибирский князь. — Пусть им Азамат Батырович управляет.
— Он его не удержит, — возразил Московский князь. — Без поддержки всей империи Британия у него всё заберёт.
— Значит, ему не повезло, — развёл руками Илья Николаевич.
— То есть, вы готовы отдать Туркестан англичанам?
— Не вижу в этом ничего ужасного. Нам хватит того, что останется.
— Если начать всем всё раздавать, то рано или поздно не останется ничего, — заметил Юрий Михайлович. — Но даже если допустить, что с Азаматом Батыровичем вы поступите так, то как вы будете решать вопросы с Уральским князем? С Хабаровским? С чего вы решили, что они будут согласны на такие реформы и отдадут вам Урал и Дальний Восток?
— С Александром Васильевичем я договорюсь — с Дальним Востоком проблем не будет, он умный человек, он понимает, что один против китайской ползучей экспансии не выстоит. Ну а Урал… — Сибирский князь сделал паузу и ухмыльнулся. — Вы всерьёз думаете, что Святослав Георгиевич сможет мне помешать? Он слишком стар, слаб и нерешителен, он привык прятаться за спиной императора и не способен что-либо делать сам. Он уже де-факто отдал мне Урал. Так что, за меня не переживайте.
— А если я скажу: нет? — неожиданно заявил Борис Николаевич.
— Тогда развод будет не мирным, но я не советую вам этого делать.
— Похоже на угрозу.
— Это совет.
— Хорошо, допустим, я ему последую, — согласился председатель Временного правительства. — Но как вы себе это представляете?
— Всё просто, — ответил Сибирский князь. — На фоне массовых беспорядков вы вводите чрезвычайное положение, запрещаете монархические партии, как деструктивный элемент, и объявляете себя единоличным правителем.
— Диктатором?
— Мне не нравится это слово, но да.
— Как можно в России запретить монархистов? — снова вступил в разговор Московский князь. — Вы представляете, что говорите? Русский народ не может без царя.
— Сможет, — отрезал Илья Николаевич.
— Но всё равно нельзя просто взять и запретить монархистов.
— Если они увлекутся протестами и вытворят что-нибудь по-настоящему ужасное, то можно.
— И что они, по-вашему, должны вытворить? — поинтересовался Юрий Михайлович.
— Например, поджечь Кремль, — ответил Сибирский князь. — Вас устроит поджог Кремля?
— Меня — нет! — возмутился Московский князь. — Я не хочу, чтобы Кремль сгорел!
— Его быстро потушат, а поджигателей перебьют, а всех им сочувствующих посадят в тюрьму!
— Вы предлагаете пролить кровь? — спросил Борис Николаевич.
— Без этого никак, — ответил Сибирский князь.
— Но мы не можем этого сделать!
— Почему?
— Что значит, почему? Странный вопрос.
— Вам жалко этих… — Илья Николаевич запнулся, подбирая нужные слова. — Этих дурачков, которые выходят на улицы, рискуя своими головами ради чужих интересов?
— Мне их не жалко, но мне не хочется, чтобы о нас говорили, как о правительстве, пролившем кровь подданных. Я не хочу такой славы.
— Значит, первую кровь прольём не мы! Её прольют террористы, которые устроят беспорядки. А мы уже прольём их кровь. Не переживайте, я всё организую. Монархисты, поддерживаемые Романовыми, подожгут Кремль и дадут Временному правительству возможность действовать жёстко. Главное, чтобы вы дали добро и по возможности помогали. Ну, или хотя бы не мешали.
— Но аристократия! — растерянно воскликнул Московский князь. — Как она на это всё отреагирует? Да те же Романовы, которых вы хотите обвинить во всём! Это голодранцев можно обвести вокруг пальца, но аристократия — её не обмануть!
— Обмануть можно всех! — отрезал Сибирский князь. — Просто кого-то проще, кого-то сложнее.
* * *
Мы уже четвёртый час сидели с Гришей и Владом в ресторане «Метрополь» и обсуждали, как нам вдохнуть новую жизнь в телеканал. И заодно сделать так, чтобы Коростылёв сохранил свой пост после выборов. За всё это время мы выпили лишь одну бутылку шампанского на троих. Орешкина это ужасно расстраивало, но я сразу сказал, что обед у нас деловой, поэтому отметили и хватит. Григорий скрепя сердце смирился.
Главной проблемой нам всем виделся штат. Заставить журналистов, поливавших губернатора грязью, хвалить его — не проблема. Работа у этих ребят такая. Но вот будут ли им люди верить? Большой вопрос.
— Я бы вообще их всех на фиг разогнал! — в очередной раз высказал своё радикальное мнение Влад. — Всех тех, Гарик, кто против тебя шёл. Нельзя такое прощать. Не могут эти упыри быть лицом нашего канала.
— Не можем мы их всех разогнать, — не согласился я. — Мы же договорились, что дело на первом месте. А ты предлагаешь им отомстить.
— Они это заслужили! — не унимался друг.
— Давай представим, что они раскаялись.
— А если нет?
— А если нет, то представь, как им теперь будет тяжело каждый раз смотреть мне в лицо и улыбаться? — постарался я перевести в шутку это тему. — Чем тебе не месть?
— Так даже лучше, — рассмеявшись, заметил Орешкин.
— Но вот в чём я с тобой, Влад, согласен, — сказал я. — Это в том, что лицо канала нам нужно другое. По большому счёту у нас вообще там нет ни одного харизматичного журналиста.
— Так давайте найдём таких и подтянем к нам работать? — предложил Орешкин. — Какие тебе нужны, Гарик?
— Гриша, это не так-то уж просто. В Екатеринбурге нет журналистов такого уровня. По уму их надо искать в Москве или в Санкт-Петербурге.
— Значит, будем так искать. Но ты хотя бы скажи, какие тебе нужны?
— Гриша, ты что, телевизор не смотришь? — возмутился я. — Ты не знаешь, какие сейчас журналисты популярны у народа?
— Да с чего бы я этот телик смотрел? — искренне удивился Орешкин. — Оно мне надо? Откуда я знаю, что у народа популярно? Где народ и где я?
Последняя Гришина фраза меня обезоружила. А ведь он прав — чего я от него требую? Это меня отец приучил