— Но нам не хочется воевать с японцами, а учитывая, что их нынешний император одержим идеей Великой Японии, военная кампания по возвращению Сахалина и Курильских островов — лишь вопрос времени.
— Они не рискнут напасть на нас, если у Сибири будет договор с Британской империей.
— Возможно, вы и правы, — согласился премьер-министр, после чего ухмыльнулся и добавил: — Но такой риск, а вероятность войны с Японией — это большой риск, не стоит нефтегазовых запасов одной лишь Закаспийской области.
— Вы получите весь Туркестан.
— Мы его не получим на блюдце. За него придётся драться. Поэтому мне хотелось бы в разговоре с её величеством упомянуть что-то более весомое, чем ресурс, находящийся на территории, которую ещё надо отвоевать. От привлекательности вашего предложения напрямую зависит, даст ли королева согласие на такой союз.
— Не думаю, что вам придётся с кем-то драться, — сказал Илья Николаевич. — Можно договориться с Туркестанским князем. Ему проблемы тоже не нужны. Более того, ему понадобится сильный покровитель. Не так-то просто будет удержать весь Туркестан в руках после отсоединения его от империи.
— А зачем нам весь Туркестан? — ухмыльнувшись, спросил премьер-министр. — Нам проще будет организовать в Закаспийской области отдельное государство и защищать его. И получить там право на добычу всех полезных ископаемых. Единый и стабильный Туркестан и, соответственно, покой на южной границе нужен вам.
Сказать на это Сибирскому князю было нечего — англичанин был прав. Если Туркестан после отсоединения от Российской империи развалится на кучу мелких национальных государств, которые ещё и начнут между собой воевать, то ничего хорошего будущей независимой Сибири это не сулит. Война на границе — это всегда проблемы. А воевать в Туркестане обязательно начнут, народ там горячий.
Илья Николаевич нахмурился и сказал:
— Хорошо, в ваших словах есть доля истины, и я это признаю. Чего вы хотите ещё?
— Долю в разработке нефтегазовых месторождений Сибири, — ответил Нортгемптон. — Пятьдесят процентов.
— Сколько? — забыв обо всех правилах этикета, воскликнул Сибирский князь.
— Пятьдесят процентов, — спокойно ответил англичанин. — В обмен на гарантии безопасности. Я уверен, это хорошая сделка.
— Для вас — да.
— Для вас тоже. Если мы будем зарабатывать с ваших месторождений, мы будем защищать их как свои. И мы возьмём под свою опеку Туркестан. Весь.
Сибирский князь призадумался. Ему не хотелось делиться, не хотелось много обещать, но он понимал, что без союза с Британией главная проблемой будет не то, что она не поможет в случае нападения Японии. И не воюющий под боком Туркестан. Главная проблема — что Британия сама может напасть. Ещё и Японию или Китай подобьёт на это дело. И раздроблённый Туркестан заодно.
Впрочем, от нападения Британии не застраховывал никакой союзный договор с ней, Илья Николаевич это прекрасно понимал — историю князь знал хорошо. Но всё же с договором было бы хоть немного спокойнее.
— Я выслушал ваше предложение, милорд, — произнёс Илья Николаевич после раздумий. — Мне нужно время, чтобы всё хорошо взвесить.
— Конечно, я вам не тороплю, ведь это нужно вам, а не нам, — расплывшись в неприятной улыбке, произнёс британский премьер-министр.
— И я надеюсь, Илья, ты не забудешь о своём обещании допустить мою компанию к разработке месторождений Якутской алмазоносной провинции, — напомнил герцог Сазерленд.
* * *
Без двадцати восемь я подъехал к зданию городской администрации. Микроавтобус съёмочной группы и внедорожник Орешника уже стояли на гостевой парковке. Нашу звезду Гриша привёз сам.
Не успел Роман остановиться, как вся съёмочная группа и Орешкин с Островой покинули свои машины и приготовились идти и брать интервью у губернатора.
— Ты тоже с нами собрался? — спросил я у Гриши, подойдя к внедорожнику.
— Не, — отмахнулся тот. — Я вас здесь подожду.
— Ну тогда держи, — сказал я ему, протягивая копии всех имеющихся у меня материалов по Белову. — А то ещё забудем потом.
Григорий взял папку с бумагами и бросил её в машину.
— Как прошло представление нашей новой звезды коллективу? — спросил я.
— Коллектив в шоке, — рассмеявшись, ответил Орешкин. — Но в хорошем смысле этого слова. Все рады, все счастливы.
— Ну я бы не сказала, что все, — улыбнувшись, поправила Гришу Ника.
— Недовольных я сразу уволил, — заметил Орешкин. — Так что технически сейчас все рады.
— А были недовольные? — удивился я. — Чем?
— Ну, некоторые начали ныть, мол, теперь, получив новую команду из Москвы, мы будем их продвигать, а нашим все отойдут на вторые роли.
— Странные люди. Нет бы радоваться, что теперь будет у кого поучиться ремеслу.
— Есть и такие, кто обрадовался, — вступилась за новых коллег Ника. — Я бы даже сказала, что их большинство. И я думаю, мы с ними сработаемся, и всё будет хорошо.
— Ну да, обрадовались, — усмехнувшись, произнёс Орешкин. — Когда я сказал, что недовольные могут валить, почти все переобулись и обрадовались. Кроме троих. Но они у нас больше не работают.
— Надеюсь, это те, о ком я думаю, — произнёс я, вспомнив того неприятного типа, что брал у меня интервью.
— Скорее всего, да, потому что Влад очень обрадовался, когда я их выгнал.
— Ладно, хрен с ними, нам пора, не хватало ещё опоздать, — сказал я и махнул рукой стоявшей у микроавтобуса съёмочной группе.
Опоздать мы не опоздали, но в приёмную губернатора пришли впритык — минут пять потеряли, пока охрана проверяла у всех документы, сверяясь со списком.
— Андрей Андреевич вас ждёт! — сразу же заявила нам секретарь и открыла дверь в кабинет шефа.
— Побудьте пока здесь! — сказал я съёмочной группе, а Нике жестом предложил войти в кабинет вместе со мной.
Мы вошли. Коростылёв сидел за столом и читал какой-то документ. Посмотрел на нас, увидел Острову и… растерялся. Не удивился, а именно растерялся. Словно его агенты ИСБ арестовывать пришли.
— Воронов! — воскликнул он, придя в себя. — Ну, что за шутки у тебя? Не мог сразу сказать, что репортаж для Второго канала? Зачем сказал, что для нашего?
— Затем, что для нашего, Андрей Андреевич, — ответил я. — Ника Острова с сегодняшнего дня сотрудник нашего телеканала. Можно сказать, наш главный сотрудник. И в