А вот Орешкин пусть отмечает в ресторане хоть каждый выпуск новостей. Не мне его жизни учить. Может хоть роман с Островой закрутить — его право. Лишь бы они с Владом одновременно не решили за Никой приударить, да чего доброго, на этой почве не разругались. Но тут что-либо предвидеть сложно, поживём — увидим.
Тем временем итоговый выпуск местных новостей закончился, и отец взялся за телевизионный пульт.
— Теперь посмотрим, что в стране творится, — сказал он, начав переключать каналы.
Остановился он на Первом — там в это время тоже шёл итоговый выпуск новостей. Крутили отбивку, закрывающую рекламный блок. Мы подождали буквально несколько секунд, и в кадре появился ведущий.
— Ну а мы возвращаемся к главной теме прошедшей недели, — объявил он. — Беспорядки в Москве. Что требуют митингующие? Чего ещё от них ожидать? И главное — кто за всем этим стоит? Посмотрим специальный репортаж от нашего корреспондента Максима Черёмушкина.
Репортаж из столицы мы смотрели молча. Даже отец никак не комментировал, хоть и любил это дело. И репортаж этот вызвал у меня очень нехорошие чувства: совсем всё плохо было в Москве. Казалось, ситуация вот-вот выйдет из-под контроля властей, если ещё не вышла. Обычно в таких случаях назад уже ничего не откатывается. Слишком поздно: митингующие уже почувствовали, что власть не может ничего с ними сделать. А если это ещё и подогревается кем-то богатым и хитрым, то пиши пропало.
Тут только два варианта осталось: резкое и очень жёсткое закручивание гаек вплоть до настоящей диктатуры или переход к полному бардаку, переходящему в развал страны. Видели, знаем.
— Что творится-то, а? — отец задал риторический вопрос сразу же по окончании репортажа. — Полгода без императора и какой бардак! Куда смотрит это Временное правительство?
— Да никуда оно не смотрит, — заметила мать. — Плевать ему на всё, на то оно и временное!
— И как долго этот кошмар будет продолжаться? — продолжал вопрошать отец, обращаясь в первую очередь сам к себе.
— Пока не найдётся тот, кто скажет: «Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время!» — я просто не смог не процитировать великого пролетарского поэта из своего прошлого мира.
Отец хотел на это что-то сказать, но не успел: у меня снова зазвонил телефон. На экране высветился номер Коростылёва.
— Добрый вечер, Андрей Андреевич! — произнёс я, приняв звонок. — Смотрели?
— Смотрел, — ответил губернатор, но голос его показался мне недовольным.
— Что-то не так? — спросил я. — Вам не понравился репортаж?
— Репортаж неплохой, Острова хороша, сразу виден уровень. Но сибиряков она зря зацепила. Надо было аккуратнее.
— Здесь не могу с вами не согласиться. Я поговорю с ней, чтобы впредь сильных наездов на сибиряков не допускала. Наша цель — Белов, а не его крыша.
— Радует, что ты это понимаешь.
— Ещё как понимаю, Андрей Андреевич, — заверил я губернатора.
— Ну и славно, — сказал тот. — Надеюсь, сегодняшний сюжет больших проблем нам не доставит.
Губернатор сбросил звонок, я убрал телефон в карман, а мать, заметив это, спросила:
— Вы ужинать будете? Или собрались весь вечер телевизор смотреть?
— Будем, — ответил отец.
— Но без меня, — добавил я. — У меня сегодня запланирован ужин с Настей. Так что я поехал, а вам приятного аппетита!
— Женился бы ты уже на ней, да перевёз её сюда, — неожиданно заявила мать. — Хорошая же девушка, чего тянете?
Это было так неожиданно, что я даже на какое-то время растерялся.
— Ага, самое время свадьбу играть, — заметил я, придя в себя.
— Ещё скажи, что у тебя денег на неё нет, — «подколола» меня мать.
— Деньги есть. И достаточно, чтобы позволить себе после свадьбы не тащить молодую жену в дом к родителям. Так что разговоры про «перевёз» можем обрубить на корню.
Мать вздохнула, отец усмехнулся. Хорошие они у меня, и я прекрасно их понимаю: хочется старикам, чтобы сын был рядом, чтобы внуки и все дела, но жить с родителями и женой в одном доме я точно не буду. Да и не до свадьбы сейчас. И уж тем более не до детей.
* * *
Илья Николаевич был в ярости. Не зол, не рассержен, не возмущён. Сибирского князя обуревала самая настоящая безудержная ярость. Она его просто переполняла — Илья Николаевич даже дал волю эмоциям и выпустил из ладоней в стену своего кабинета несколько огненных потоков. Напряжение немного спало, но ярость не уменьшилась.
А причиной этому всему был сюжет, вышедший на Екатеринбургском коммерческом телеканале. Сюжет, в котором человека князя — кандидата в губернаторы Екатеринбурга Белова смешали с грязью. Хорошо смешали, профессионально, почти без шансов как-либо отмыться. Но это ещё было не всё. В сюжете прямым текстом заявили, что за кандидатом Беловым стоит криминал. И не какой-то абстрактный, а вполне конкретный — сибирский. И даже несколько имён назвали.
И всё это было сделано с одобрения, а возможно, и по указке нынешнего губернатора Екатеринбурга Коростылёва — в этом у князя не было никаких сомнений. Похоже, Коростылёв, прежде не показывавший зубы и, как казалось, смирившийся с потерей должности, решил за неё побороться. А бороться с протеже Сибирского князя — значит идти против Ильи Николаевича. Такое оставлять без ответа было никак нельзя.
Уже второй час помощники князя пытались вызвонить Коростылёва, но всё безуспешно. Губернатор Екатеринбурга отключил все свои телефоны, а его ближайшее окружение не знало, где он. Ну или говорило, что не знает. Помощники князя отчитывались о своих попытках найти Коростылёва каждые полчаса. Вот и сейчас один из них робко вошёл в кабинет князя и негромко произнёс:
— Все телефоны до сих пор отключены, ваше сиятельство! Может, отправить кого-нибудь в Екатеринбург?
— Вы ещё этого не сделали? — взревел князь.
— Уже делаем, ваше сиятельство! — воскликнул помощник и пулей вылетел из кабинета.
Вслед ему почти сразу же отправились два огненных потока. Точнее, почти вслед: взбешённый князь немного развёл их в стороны — так чтобы напугать помощника, но не задеть.
* * *
На первую половину дня у меня были запланированы визиты на завод и телеканал. Зная, Орешкина, на канал раньше полудня можно было не ехать, поэтому первым