Открываю глаза, тянусь за телефоном. Пора звонить старому другу Антоше.
— Антон Валерьевич, привет! Надеюсь, не помешаю?
— Данила, да ты что! — голос у него тёплый, живой. — Сто лет не слышались. Как ты?
— Да нормально. Слушай, у вас же, помнится, в роду есть лётная школа?
— Есть, конечно. А что, интересуешься?
— Думаю, может, мою избранницу туда записать. Научить пилотировать, ну, по базовой программе.
На том конце повисает короткая пауза.
— Что еще за избранница… а, понял, ты имеешь в виду наложницу?
Я закатываю глаза. В который уже раз. Мы с Гепарой вообще-то лишь единожды целовались.
— Не совсем. Вернее, совсем не наложница. Всё сложнее, — бурчу.
— А, ясно, — смеётся Антон. — Без проблем. Всё устроим. Сегодня же отправлю заявку в школу.
Он немного замолкает, голос становится тише, почти извиняющимся:
— Слушай, Даня, а ты извини за наших дальних родственников. Ну, тех самых…
— Ты про бояр Шереметьевых? — я хмыкаю. — Забей, Антон. Я прекрасно понимаю: бояре Шереметьевы и графы Шереметьевы — это, прости господи, два разных биологических вида.
— Вот и отлично, — с облегчением выдыхает он. — Фамилия одна, а мозги — ну, у кого как. Ладно, Даня, ты сам-то как-нибудь заходи. У меня тут и Исабель скучает, давно тебя не видела.
— Обязательно как-нибудь загляну, Антоха, — обещаю.
В этот момент в комнату заглядывает Камила. У неё на лице — тот самый взгляд «срочно, но без паники».
— Даня, Мстиславские приехали, — сообщает брюнетка.
Бросаю взгляд на часы. Самое то. Эти бояре должны были подкатить как раз сейчас — с покаянием, извинениями, по логике.
Направляюсь в гостиную. Там уже собрались все домашние: мои жёны, сестра, Алира, Гепара, даже Олежек. Лакомка сидит с малышом на руках, мягко покачивая. Сегодня у Олежки нет рожек. Значит, можно рассчитывать, что Мстиславских не хватит инфаркт.
В гостиную они входят без лишних церемоний. Первым сам боярин Борис Семёнович Мстиславский. За ним полушагом позади — Игорь, брат, сутулый, с поникшей спиной.
Я встаю и жду. Пусть сами подходят. Это мой дом, а они те еще косячники.
Борис останавливается передо мной и без прелюдий произносит:
— Данила Степанович, я хочу принести извинения за поступок моего сына. Это был глупый, бесстыдный и недопустимый шаг. Он действовал по собственной инициативе. Род Мстиславских никогда не санкционировал попыток покушения на вашу жизнь.
— Это приятно слышать, Борис Семёнович, — киваю. Спокойно, без особого выражения, скорее из вежливости.
Борис продолжает:
— В качестве компенсации мы хотим передать вам следующее: двадцать монопланов «Мстя» — в полной комплектации, с гарантией на обслуживание.
Он протягивает мне папку. Я принимаю её, не торопясь.
— А также, — добавляет он, — ряд предприятий в Междуречье. В основном — логистика, мастерские. Думаем, это вам может пригодиться.
Вот это уже интереснее. Открываю вторую папку. Листаю. Логистические фирмы, ремонтные цеха, цепочки поставок… И всё это как раз под те два завода, которые я недавно получил через векселя — рыбный и лесной, доставшиеся от Германа Мстиславского еще на Южном острове. То есть эти предприятия напрямую обслуживали те два крупных завода. Хм. Неплохие откупные.
Я переворачиваю пару страниц. Уголки губ чуть дёргаются. Да, эти активы будут однозначно полезны.
— Конечно, Борис Семёнович, — говорю наконец. Спокойно, ровно. — Рад, что вы так чётко обозначили свою позицию. Очень конкретно. Я не держу на вас зла. И, — добавляю чуть мягче, — я ценю, что вы пришли лично. Это многое значит.
Борис Семёнович облегчённо выдыхает:
— Ну и слава Богу, Данила Степанович.
Поклон, кивок, и всё. Официальная часть закончена. Мстиславские разворачиваются и уходят — будто их сюда занесло ветром, и теперь этот ветер уносит их обратно.
Я мысленно вычеркиваю их из списка активных раздражителей. На кресле поворачивается королева Алира. Златая коса ложится ей на грудь, теща с привычной грацией перекидывает её за спину. Мать Лакомки всё больше увлекается традиционными причёсками — почти по-русски смотрится, хоть и с эльфийским профилем.
— И ты его, лорд, простил? — голос у неё удивлённый.
Лакомка бросает на мать взгляд поверх головы Олежека, которого укачивает:
— Мама. Что за тон?
— А что такого? — пожимает плечами Алира. — Я просто удивлена.
— Да, простил, Ваше Высочество, — отвечаю я, пожав плечами.
Светка хмыкает сбоку:
— А что там в списке, Даня? Когда ты его глянул — ухмыльнулся как кот, что сметану стянул.
Я киваю, хлопая рукой по папке.
— Комплекс предприятий. Те, что обслуживают рыбный и лесной заводы. Те самые, что мне достались от младшего Мстиславского, пусть земля ему будет прахом.
— То есть они только что официально признали, что эти заводы — твои? — уточняет Лена.
— Ага. Герман их проиграл, передал векселя мне. А теперь старшие Мстиславские эти векселя подтвердили, по сути. Перед моими жёнами, сестрой, избранницей, даже кошкой. Всё. Закрыто.
— Даже кошкой, — обиженным тоном повторяет Шархан, примостивший здоровенный зад на тумбе в углу.
— Сильно, брат, — произносит Катя уважительно.
— И по-мещански, — качает головой Алира.
Я поворачиваюсь к теще. Говорю спокойно, без раздражения:
— Ваше Высочество, а разве честь — это всегда месть? По-моему, честь — это когда ты способен поставить интересы рода выше эмоций. Вы уже, кажется, ощутили на себе выгоду от моего подхода.
— Хм, я… — Она замолкает. Та самая пауза, когда в голове вдруг что-то щёлкает — сбой в привычной логике.
И правда: альвы спасены, дочери — живы, сама Алира— цела, здорова, в безопасности. И всё это благодаря моим, как она выразилась, «мещанским» решениям.
Я не давлю. Просто заканчиваю:
— Старшие Мстиславские напрямую виноваты лишь косвенно. Да, воспитали сына-идиота. Да, не проследили. Но это не повод уничтожать весь род. У нас в Царстве, если кто-то устраивает подобное без санкции — его самого пристрелят, как бешеного пса. И дворяне, и Царь будут только