Но для космических авианосцев оба этих ограничения недействительны. Снаружи невесомость и вакуум — достаточно выпихнуть истребитель или бомбардировщик за борт, и он полетит своим ходом даже на самой малой тяге.
Основная проблема, почему проектировщикам кораблей приходилось выбирать между большим количеством истребителей и большим количеством турболазеров, состояла в том, что как первые, так и вторые пожирали драгоценный газ тибанну, которого никогда на борту не хватает. Как и любой газ, тибанна имеет малую плотность при комнатных температурах и давлениях. При повышении оных она становится взрывоопасной, вдобавок постепенно разрушается. Да, её можно перевести в жидкое или твёрдое состояние, в котором она занимает значительно меньший объём. Но жидкая тибанна стабильна лишь в течение нескольких часов, и взрывается, если её не использовать. Твёрдая, как и газ, может храниться неограниченно долго, но требует постоянного охлаждения почти до абсолютного нуля, а если её нагреть… ага, опять же взрывается. Системы охлаждения и надёжной термоизоляции, вместе с конверторами, которые переводят тибанну обратно в газ без взрыва, сжирают почти весь выигрыш по объёму, полученный от замораживания.
Существовали аналоги тибанны, но все они имели схожие недостатки. Например, недавно набравший популярность коаксиум после переработки мог храниться в твёрдых кристаллах при комнатной температуре, но во-первых, при малейшей нестабильности взрывался так, что даже тибанна казалась тихим и мирным веществом. А во-вторых, что он при длительном употреблении делал с двигателями… цензурными словами не описывается. Поэтому в оружии его не применяли — теоретически можно было, но таких самоубийц было слишком мало, чтобы основать оружейную компанию. Только в двигателях и только как присадку, не как основное топливо.
Конечно, точные цифры потребления тибанны или аналогов зависят от множества параметров: как от конструкции и возможностей оружия, так и от предпочитаемой капитаном корабля и командиром авиакрыла тактики. Но в среднем кораблестроители для быстрых прикидок используют эмпирическую формулу — один истребитель можно променять на одно турболазерное орудие. Без гипердвигателя — на обычный турболазер, с ним — на тяжёлый.
Чтобы построить авианесущих гигантов, на порядок превосходящих по вместимости свои аналоги, обеим сторонам в Войне Клонов пришлось пойти на хитрость. Торговая Федерация использовала для питания истребителей особую разновидность твёрдого топлива, добываемого только в подконтрольных им секторах космоса. Это вещество было лишь отдалённо сравнимо с тибанной по энергоёмкости на единицу объёма — к примеру, «дроиды-стервятники» могли функционировать без дозаправки лишь 35 минут. Зато его можно было складировать в просторных трюмах бывшего контейнеровоза просто гигантскими штабелями. Немного неудобно тактически, зато безумно выгодно стратегически.
Разработчик «Венатора» Лира Вессекс (тогда ещё Блиссекс) пошла другим путём. Она построила, если можно так выразиться, «корабль одного удара». Галактического спринтера с коротким дыханием. «Венатор» развивал чудовищную огневую мощь и выпускал громадное авиакрыло в начале сражения, но после этого ему требовалось идти на дозаправку. Длительный бой (или серия более коротких боёв) легко мог его измотать, но мало какой корабль противника до конца этого длительного боя доживал. Очень хорошо для большой войны, но плохо для задач поддержания порядка — поэтому пришедшие на смену «Победы» и «Императоры» строились уже более экономичными, с расчётом на многомесячное и даже многолетнее патрулирование вдали от основных баз.
Однако сейчас Таркину нужно было выиграть именно одно сражение, не задумываясь о расходах — и в этой ситуации «Венаторы» придутся как нельзя кстати.
Когда-нибудь мы вспомним это
И не поверится самим
А нынче нам нужна одна победа
Одна на всех мы за ценой не постоим
Нас ждет огонь смертельный
И все ж бессилен он
Сомненья прочь уходит в ночь отдельный
Имперский пятьсот первый легион
Впервые узнав из памяти Таркина, что у космических кораблей в этом мире, оказывается, есть ПРЕДЕЛЬНАЯ СКОРОСТЬ, Аккорд немного офигел. Как и любой, в принципе, человек, изучавший физику в земной школе.
Нет, конечно у реактивного аппарата в принципе есть предельная скорость — так называемая характеристическая. Это скорость, которую он наберёт, если сожжёт всё топливо на ускорение в одном направлении. Но на характеристической скорости никто никогда не летает (исключая беспилотные зонды и боевые ракеты). Максимум на половине оной — надо же оставить что-то и на торможение!
А вот корабли Империи на этой самой предельной скорости именно летали! И даже маневрировали! И если у вражеского истребителя скорость, например, 100 мегасвет в час (МгСЧ), а у тебя — 80 МгСЧ — то хрен ты его догонишь и хрен ты от него уйдёшь.
Для Таркина подобные вещи были просто очевидны — так же, как то, что ходят ногами, а говорят ртом. Аккорду пришлось глубоко покопаться в его воспоминаниях, чтобы понять, как такое вообще может быть.
Всё дело оказалось в специфике местных двигательных технологий. И в том, что они используются уже не первое тысячелетие, сформировав вокруг себя специфическую культуру. Маркс был прав, бытие определяет сознание.
Ближайший аналог МгСЧ в земной культуре — узел как единица скорости судов. Скорость давно перестали измерять линями, а узлы остались.
Так и здесь. Единица «свет» не имеет никакого отношения к скорости света. Правильно вообще переводить её не как «свет», а как «вспышка». Вспышка детектора быстрых частиц.
Гиперпространство не пусто. В нём есть рассеянная материя, называемая гиперпространственной радиацией, иначе ГР-частицами или излучением Кронау. Столкновения с этими частицами имеют очень высокую энергию, планетарные пояса Ван Аллена покажутся лёгким дождиком. Поэтому без щитов в гипер лезть не рекомендуется, мигом поджарит. Стоит также учитывать, что ГР-частицы распределены не равномерно. Гравитация планет, звёзд и других массивных объектов, находящихся в нашем пространстве, имеет свою «тень» в гиперпространстве. Из-за неё ГР-частицы стягиваются в плотные горячие сгустки. Корабль, попавший в такой сгусток, сначала затормозится сопротивлением среды до нулевой гиперскорости, потом потеряет щиты и сгорит. Или сначала потеряет щиты, а потом уже его радиоактивный остов окончательно потеряет гиперскорость — это уже от конструкции зависит.
Поэтому первые корабли на заре эпохи гиперпространственной навигации вели подсчёт столкновений с ГР-частицами с помощью специального счётчика.
Соответственно, «свет» или «вспышка» — это среднее расстояние между двумя ГР-частицами, а МгСЧ — гиперскорость, двигаясь на которой, корабль получит миллион таких столкновений за один час. Естественно, это переменные величины. В открытом космосе, вдали от тяготеющих масс, «свет» может быть равен и световому году обычного пространства, а в гипертени — сократиться до метра и меньше.
Ну хорошо, а при чём тут ДОСВЕТОВАЯ