Когда двери лифта распахнулись, меня ждал новый сюрприз. Здесь никого не было. Вообще никого. Стойка ресепшн, где обычно сидела Кристина или её товарки пустовала. Не было людей в коридорах, а кабинеты, прикрытые прозрачными панелями из стекла оказались пусты. Словно все сегодня решили взять неожиданный выходной.
В общем, ситуация очень уж напоминала мне ту, где специально убрали лишние глаза подальше. Плохой знак, если так подумать.
— Сюда, — максимально вежливо проговорил один из охранников и указал рукой по коридору в ту сторону, где находился кабинет главы компании.
— Просто из любопытства. Если я сейчас откажусь, вы меня туда, что? Силой потащите? — спросил я его.
— Очень не хотелось бы, — без какого либо смущения заявил начальник моего караула. — Но, как я уже сказал, Его сиятельство крайне желает вас видеть. В любом состоянии.
От последних слов уже несло неприкрытой угрозой.
— Что? Ноги мне сломаете?
— Нам бы очень…
— Да, да, да, — вздохнул я. — Вам бы очень этого не хотелось. Ладно, пошли. Не будем заставлять его сиятельство ждать.
Путь по коридорам до просторного углового кабинета, который занимал Павел Лазарев, занял у нас не больше минуты.
И, разумеется, он находился там. Граф Лазарев стоял напротив окна спиной ко входу в рубашке и брюках и любовался видом раскинувшейся перед ним столицы. Одна его рука находилась в левом кармане, а во второй он что-то держал. Маленькая тайна раскрылась уже через секунду, когда Лазарев повернулся, смерил меня тяжелым взглядом и махнул рукой с бокалом своим подчиненным.
— Можете пока быть свободны, Владимир, — проговорил граф.
— Как прикажете, ваше сиятельство, — пробасил телохранитель и вместе со своими коллегами вышел, оставив нас одних.
Прошло десять секунд. Я молчал. Лазарев тоже. Еще некоторое время в комнате стояла тишина.
— Не могу не отметить, что ты так и не ответил на моё предложение, — как бы невзначай заметил Лазарев и сделал глоток из наполненного на два пальца янтарным напитком бокала.
— Ну, думаю, что вы уже и так поняли, что принимать я его не собирался изначально, — пожал я плечами.
Лазарев поджал губы и недовольно цокнул языком.
— Не самый мудрый выбор, Александр. Хочешь выпить?
— Вы предлагаете мне выпить? — искренне удивился я. — Серьёзно. А я-то думал, что начнутся угрозы и вырывание ногтей…
— До этого мы дойти всегда успеем, — абсолютно спокойным, даже каким-то издевательски деловым тоном заметил Лазарев. — А пока мы можем поговорить. Так что? Рома говорил, что ты предпочитаешь бурбон, верно?
— Спасибо, но я лучше откажусь, — покачал я головой. — Не в обиду, но пить что-то из бокала, наполненного вами, я остерегусь.
— Похвальная предусмотрительность, — ничуть не оскорбился Лазарев. — Похвальная, но абсолютно излишняя. Травить тебя не в моих планах. Тем более, что я могу добиться подобного результата и не столь… экспрессивными методами.
— М-м-м… — протянул я. — Конечно, нет. Вы предпочтите бить по моим близким.
Лазарев лишь чуть наклонил голову, после чего обошел одно из стоящих рядом с ним кресел и спокойно сел в него, не сводя с меня взгляда своих глаз.
— Мы живём не в вакууме, Александр. Любое действие… или же, как в твоём случае, бездействие, имеет свои последствия. В том числе и для твоих близких.
Ответил я ему не сразу. Вместо этого сделал пару шагов, пройдясь ботинками по идеально чистому бежевому полу кабинета. Подошёл к одному из кресел. Тому, которое находилось прямо напротив Лазарева.
— К чему всё это? — спорил я его, опускаясь в кресло.
— Что именно? — задал он вопрос таким тоном, словно не совсем понимал, о чём именно я спрашиваю.
— Вот только давайте без этой ерунды, — не купился я. — Это из-за вас уволили и отчислили моего друга. Из-за вас уволили мою сестру. Это из-за вас сегодня сгорел бар Князя, а нас неожиданно решили выселить на мороз из квартиры. Думаете, что после этого я побегу в ваши объятия?
Молчание Лазарева затянулось почти на четверть минуты.
— Ох, Александр, — покачал он головой. — Как же ты ещё молод. Неужели ты думаешь, что-то, что я сделал с твоим другом, дядей и сестрой, хоть сколько-то показывает тебе мои настоящие возможности? Для того, чтобы твоего друга вышвырнули на улицу из его убогой клиники, мне не потребовалось и пяти минут. Ещё столько же для того, чтобы связаться со своими знакомыми в университете и попросить их… скажем так, досрочно закончить его обучение.
Павел прервался, чтобы сделать ещё один глоток из бокала, после чего вежливо улыбнулся.
— А твоя сестра? Неужели ты думаешь, что владелец поганой дыры, в которой она работает, станет спорить с решением человека в костюме стоимостью в половину их дрянного заведения? С человеком, который может навсегда закрыть их всего за один день? И знаешь, что самое смешное? Им даже не пришлось угрожать. Лишь намекнуть, что в таком случае они получат небольшую сумму денег, — Лазарев развёл руками. — Всего лишь жалкие по моим меркам копейки, и всё. Твоя сестра оказалась уволена в тот же миг.
— Ничего страшного, найдём другую работу, — произнёс я в ответ, прекрасно зная, что за этим последует.
— Не найдёте, — мягко отрезал Лазарев и улыбнулся. — Я могу сделать так, что ни твой друг, ни твоя сестра больше никогда не найдут места в этом мире. Не важно где. Они станут прокажёнными. Париями. Ни один работодатель не возьмёт их на работу. Не потому, что я буду угрожать. О, нет. Я лишь сделаю мягкий совет, подкреплённый небольшой компенсацией. Этого будет более чем достаточно.
— Думаете, что деньги — решение любой проблемы?
— Деньги, Александр, лишь инструмент для решения этих проблем. А денег, влияния и власти у меня хватит для того, чтобы ты, твой друг и твоя сестра сдохли с голоду на улице.
Я хотел ему ответить, но он вдруг поднял указательный палец левой руки.
— О, и, разумеется, в конечном итоге мы можем вернуться к старому доброму насилию. Ведь мы оба знаем, как ты дорожишь своей сестрой…
— И мы оба знаем, что стало с последним человеком, который посмел поднять на неё руку, — резко перебил я его. — Если забыли, то…
— О, нет, Александр, — перебил меня Лазарев. — Я прекрасно помню. Но, видишь ли, несчастный Даниил Волков был не более чем глупым животным. Ребенком, ставшим рабом своих страстей.
Павел отставил бокал в сторону и наклонился ко мне.
— Но даже та жестокость, на которую был способен он, не идёт ни в какое сравнение с тем, на что способен я. Поверь мне, Александр.
Сказано это было абсолютно спокойным и тихим тоном. Вкрадчиво. Как