Ричард же всегда был на связи! Или что-то случилось? В памяти всплыл разговор дракошества с Хантом у расписания, когда они обсуждали вечернюю пробежку. Кажется, та у них обычно проходила в час аметиста…
Посмотрела на башню одного из корпусов академии. Под ее крышей виднелись хроносы. Камень, вмонтированный в каменную кладку, горел цветом насыщенно-фиалковым. Ну точно, время тренировки. А на последних, помнится, Ричард снимает артефакты.
– Надеюсь, ты там… – выдохнула я и поспешила к полю для физических занятий.
Правда, как бы я ни хотела двигаться быстрее, но пришлось перейти на шаг. О себе дал знать откат. Мышцы, по которым я недавно ударила магией, теперь дико ныли. Боль была хоть и терпимой, но отдавалась в каждую клеточку тела.
Так что волей-неволей поплыла в сторону беговых дорожек этакой лебедушкой. И за время пути успела подобрать больше сотни вариаций словосочетания «нехороший принц» и двести ругательств со словом «браслет».
Когда же я добралась до поля, то обнаружила, что на том, точно подсолнухи, провожавшие своими головками небесное светило за горизонт, стояли девицы и любовались. На этот вечер, на закат, на поджарых парней, которые тренировались как в боевых кругах с клинками, так и нарезали круги по беговой дорожке…
Я хотела было уже начать искать Ричарда, когда заметила группу восторженных адепток. Стоило проследить за направлением их взглядов, как на конце этой прямой обнаружилось и его высочество.
Принц как раз потянулся за лежавшими на скамье амулетами и, взяв в руки браслет, видимо, увидел мое сообщение. М-да… Можно сказать, что и послание, и его отправитель дошли до адресата почти в одно и то же время.
Между тем принц что-то коротко бросил Ханту и уже решительно направился прочь, когда наперерез наследнику ринулся в атаку отряд, вооруженный очарованием и элегантно… скорее раздетых, чем одетых девиц.
Ощутила раздражение. Ну вот и поговорили с Ричардом, называется. Как мне теперь прорываться к напарнику через столь активно жаждавшую внимания и любви дракошества группу адепток?
А между тем такая хорошая ссора пропадает… Я представила, как выскажу дракошеству все претензии по поводу нашего делового договора, а потом потребую неустойку в самой непристойной форме – крупнофинансовой – и сразу стало легче. Даже улыбка на лице появилась. Пусть и злорадная. Но улыбка же!
Я уже подумывала, как бы тактично обозначить свое присутствие… Может, фаерболом скамейку изящно снести или что-то разбить… Как Ричард обернулся, наши взгляды встретились, и мне показалось, что принц облегченно выдохнул.
Зря. Скандал, который бы помог мне успокоиться, был еще только на подходе. Наследник же, не подозревая ни о чем, отвел взгляд, посмотрел на Ханта, коротко кивнул ему, и брюнет буквально испарился. Я лишь краем глаза успела заметить, как он даже не нырнул в кусты, а почти телепортировался в них. Интересно. Ричард же, ловко обогнув двигавшуюся на него дамскую лавину (похоже, сказывался немалый опыт подобного лавирования) оказался рядом со мной.
– Что случилось? – выдохнул дракон тоном, который дал понять: Ричард уже печенкой чует, что сейчас будут проблемы.
– Опекун, – выпалила я и тоном «Как ты это объяснишь?» добавила: – Он в академии! И пытался напасть, но я сбежала.
– С тобой все в порядке? Ты не пострадала? – рвано выдохнул Ричард и уже было ринулся, чтобы схватить меня за плечи, но сам себя остановил. Я лишь ощутила, как взгляд дракона буквально сканирует меня.
– Пострадали мои гордость, нервы и вера в некоторых принцев, – выпалила я, ясно дав понять, что думаю о наших с напарником договоренностях.
– Хорошо, что язвишь, значит, задета в первую очередь и правда гордость, – произнес Ричард с облегчением, а затем вновь помрачнел: – А что касается Костаса – ему же было дано четкое распоряжение: не появляться в столице, – процедил дракон, и в его голосе зазвенела сталь, а после кулаки принца сжались, губы превратились в одну линию, а скулы заострились.
– Может, он воспринял это как рекомендацию, не стоящую внимания? – едко заметила я, намекнув, что значит не очень-то внушительно приказали или плохо проследили…
– Ничего, пульсар превращает любую рекомендацию в приказ, а арест даже самые сложные формулировки делает доходчивее, – процедил дракошество.
Впрочем, это меня ни капли не успокоило, а наоборот, еще больше взбесило.
– Чтобы посадить Костаса за решетку, его сначала нужно поймать. А бегает он, поверь мне, очень быстро, – прошипела я гадюкой.
– Значит, нам нужно поторопиться. А если ты еще и скажешь, где его видела последний раз, то очень поможешь мне, – произнес Ричард, словно усилием воли заставляя свой голос стать мягче. – Только давай при этом не привлекать внимания…
– Конечно, дорогой, как скажешь, – сквозь стиснутые зубы прошипела я и добавила: – Только есть маленькая проблема – ты и есть центр этого демонова внимания!
Захотелось выпустить злость, которая внутри меня свивала кольца ярившейся змеей, на волю. Шибануть магией, закричать. Да хотя бы стукнуть кулаком в одну широкую мужскую грудь от души. Но ведь, жеваный бобер, свидетели вокруг! А я – нежная фиалка и по сюжету, и по договору с принцем!
Чтобы как-то скрыть гнев, опустила взгляд и увидела, как ладони принца, сжатые в кулаки, медленно, словно преодолевая сопротивление, распрямляются. Чтобы убедиться в догадке, посмотрела на лицо Ричарда – то было невозмутимым. Лишь вязь чешуек на висках то пыталась проступить, то снова скрывалась.
Да, похоже, не у меня одной сейчас проблемы с самоконтролем.
Я отчетливо ощущала, что внутри дракона тоже все кипит. И одно неверное движение, жест, взгляд – и мы оба взорвемся, ошпарив друг друга и всех вокруг.
Кажется, понял это и принц. И в следующий миг выдохнул:
– Одри…
Всего одно слово. Но столько в нем было всего. Нежность и гнев. Отчаяние и надежда.
Я на секунду забыла, как дышать. Растерялась. Потерялась… А когда пришла в себя, то Ричард был уже сама, мать его императрица, невозмутимость!
Только я-то не могла так хорошо контролировать свои жесты и мимику. Хотя в оправдание могу сказать, что у высочества было больше времени для практики.
Пришлось срочно учиться. Хотя бы для начала не смотреть на Ричарда так, словно в скором времени планирую организовать по нему панихиду. Поэтому постаралась расслабить тело и лицо. А после и ответила на вопрос:
– Он остался в теплице. Но прошло уже столько времени, что Костас наверняка успел десять раз удрать оттуда.
– Все равно стоит проверить, – решительно произнес Ричард и бросил быстрый взгляд в сторону, на толпу девиц.
А после – перевел взгляд на меня и, улыбнувшись, осторожно заправил мой выбившийся из прически локон за ухо. Этот вроде бы простой жест со стороны наверняка выглядел полным заботы.
Романтическая, чтоб она провалилась, идиллия, не иначе! Наблюдавшие за нами наверняка решили, что мы с принцем говорим о чем-то милом и утонченном. О цветочных ароматах, не иначе. Хотя мне сейчас было совершенно не до запахов: после дыма в оранжерее у меня так нос заложило, что я бы кофе от бензина не отличила. Но когда на тебя глазеет толпа девиц, пытаясь превратить оскал в милую улыбку, нельзя давать слабины.
В случае героини это значило соответствовать образу девицы, возвышенной и ранимой. А упоминать, что раны в моем случае не душевные, а в основном телесные, колото-ножевые, не стоило.
Попыталась соответствовать своему напарнику и, беря меж тем предложенную им руку, я посмотрела на высочество. Ричард поймал мой взгляд и, кашлянув, почти не разжимая губ, спросил:
– Одри, твои глаза… что с ними?
– Они посылают тебе взгляд, полный тепла, радости и света, который согреет каждую частичку твоей души, и ты ощутишь радость. Да?
– Пока что я ощущаю смертельную угрозу…
От такого неожиданного заявления я моргнула. А когда вновь посмотрела на Ричарда, он едва заметно, хитро улыбнулся, на этот раз не для кого-то, а только для меня, и произнес:
– Вот так-то лучше. Теперь мне почти не страшно.
Я фыркнула на это заявление, спиной чувствуя нацеленные в нее взгляды соперниц. Передернула плечами. Конечно, взоры – не клинки, дыры меж лопаток не пробьют, но неприятные ощущения доставить способны, и еще как. Да и в целом шествовавшая за нами группа сопровождения из адепток