Вот только мне оно в любом случае не грозило. Ведь до конца моего романа осталось меньше суток. А что дальше – неизвестно.
Звук вечернего колокола ворвался в мои мысли, и те разлетелись испуганными пичугами. Желудок же вдруг резко вспомнил, что он проспал завтрак, обедал поцелуями и на вечер хотел пищи какой-то более практической, а не платонической.
Так что я отправилась в столовую за ужином, только обогатилась в результате не только калориями, но и новостями: сразу после вечерней трапезы ректор вновь собрал нас в зале, чтобы пресечь слухи о Бриане Тэрвин. Потому как за полдня адептское воображение разыгралось настолько, что государственный переворот в списке прегрешений если и был, то на самом последнем месте, как наискучнейший вариант. Лидировали версии «пыталась организовать восстание мертвецов», «мошенничество с душами», «хотела приворожить ректора» и «шпионка демонов». Но фаворитом был «захват академии» – на него было принято максимальное количество ставок одним ушлым организатором тотализатора.
Ректор, к слову, казну последнего изъял. «В пользу так и не захваченной академии», – как он сам и заявил. Создателю же незаконного бизнеса вкатил выговор и полугодовую отработку. А заодно, чтобы два раза не собирать всех, лорд Трэвор объявил о том, что завтра – внеурочный день. Видимо, заранее смирился, что адепты в полдень все равно сбегут с занятий на площадь Вздохов. И, сделав, не иначе как по привычке, очередное внушение адептской биомассе по поводу подобающего поведения, распустил всех.
Впрочем, выйдя из зала, все разошлись по общежитиям не сразу: еще какое-то время обсуждали слова главы академии, но главное – вернет ли ушлый Буртис деньги за ставки.
Меня же волновало совсем другое. И об этом другом я переживала, сначала меряя шагами свою комнату, потом ворочаясь на кровати без сна. Наконец не выдержала и… в отчаянии и во имя мести засела за учебник энергетической трансформации!
Профессору Рипли наверняка этой ночью неудержимо икалось…
Жаль только, что книга не смогла отвлечь меня от мыслей о грядущем. А когда пришло сначала сообщение «Не могу вырваться сегодня из дворца. Заберу тебя завтра перед полуднем», а следом за ним и понимание – эту последнюю ночь я проведу без любимого, то разозлилась. В первую очередь на себя. Потому что не надо было уповать на романтику, тянуть с эротикой и строчить роман по канонам, где герои падают в высокие травы и пышные перины после свадьбы и на пару строк строго перед эпилогом.
Хотела ночи любви – надо было ее не ждать, а создать! В смысле написать. Не сделала – сиди, страдай, вздыхай и бесись от того, что могло бы случиться, если бы не гадские кинки! Не нужно авторам следовать им. От этого все зло. И моя неудовлетворенность тоже!
Последняя, к слову, была тем больше, чем глубже становилась ночь. Я пыталась отвлечься на чтение учебника, строчки запрыгали перед глазами, и это разозлило еще больше. Вновь оторвала взгляд от страниц и начала себя корить.
Последняя – чтоб ее – ночь романа. Она должна была, по идее, стать кульминацией любовной линии героев. А по факту – это был пик моей злости. До такой степени бездарно тратить последние страницы! Я вот уж не думала, когда писала, что умудрюсь настолько запороть не только концовку, но и собственное короткое счастье. А именно так все и выходило.
В какой-то момент я просто сдалась. Прошла стадии от «да как так-то» до «вот как-то так» и, перебесившись, приняла ситуацию. Попыталась утешиться мыслью, что все в этой жизни, да и в смерти тоже, заканчивается. Вообще, чудо, что мое сознание закинуло меня сюда, в свою книгу, а не в какой-нибудь «Молот ведьм, дополненное и переработанное издание». Я увидела, что история гораздо глубже и у нее есть, оказывается, второе дно. Только эту мудрость точила горечь от мысли, что рядом сейчас нет Ричарда. И не будет. Потому что гадский-гадский-гадский сюжет просто этого не допустит. Всю книгу не позволял отойти от него, как бы я ни пыталась что-то переписать. В смысле переделать.
А время… Оно утекало сквозь пальцы, и его нельзя было повернуть вспять, как и события книги… Кажется, это называлось «урок неизбежности»: когда ты сталкиваешься с чем-то неотвратимым, понимаешь, что спасения нет, но принимаешь это и… продолжаешь действовать до последней минуты, ибо должен.
Наверное, именно это испытывает капитан судна, которое идет на дно, пытаясь спасти хотя бы кого-то из пассажиров и оставаясь на палубе до самого конца.
С такими мыслями я и встретила рассвет, не сомкнув глаз. Утром, собираясь отправиться на площадь Вздохов, у меня было чувство, что это и моя казнь тоже. Но перед ней я хотела еще раз заглянуть в последний раз к Ким. Вот только в ее палате меня ждал сюрприз. Постель оказалась пуста.
Разъяренной фурией вылетела в коридор и, поймав там первого мимо проходившего старшекурсника в хламиде мага жизни, пристала к нему с вопросом, точно грабитель с ножом.
То ли мой взгляд был настолько свиреп, то ли хватка вышла очень уж цепкой, но парень в ответ испуганно заблеял:
– П-п-пациентка п-п-пришла в сознание. Ее полчаса как отправили домой.
«Да чтоб тебя!» – мысленно выругалась я, отпуская адепта. Не успела. И хотя в душе поселилась робкая надежда, что с Ким будет все в порядке, ее омрачала тревога о Малыше. Как он один теперь доберется до дома. А может, успеть перед казнью заскочить к подруге?
Словно вторя моим мыслям, на руке потеплел браслет. «Через час жду тебя у центральных ворот», – гласило пришедшее от Ричарда сообщение. Ну и отлично. Значит, либо сама отвезу песценота, либо дракон исполнит мою последнюю волю, если меня так же внезапно выбьет из сюжета, как и занесло сюда.
Я приготовилась попрощаться со своим миром, с достоинством и…ли как получится. Правда, когда карета с гербами остановилась у центральных ворот, я все больше склонялась ко второму варианту. Увидев успевшее стать родным лицо, в отчаянии закусила губу.
У Ричарда, как и у меня, эта ночь, похоже, выдалась бессонной.
Едва мы оказались внутри экипажа – набросились друг на друга. С отчаянием прикосновений, которые могут стать последними. Глотая ртом воздух между сумасшедшими поцелуями, я все же успела выдохнуть:
– Не знаю, веришь ты мне до конца или нет, но сегодня в полдень закончится последняя глава, я не знаю, что за ней будет. И буду ли я. Поэтому хочу, чтобы ты знал: я тебя…
Увы, признаться до конца мне не дали. Ричард приложил палец к моим губам и прошептал:
– Одри, ты для меня все. И если ты считаешь этот мир книгой, то мы вместе напишем ее следующую главу. Я никуда тебя не отпущу и буду рядом, – выдохнул дракон, и его губы накрыли мои, чтобы в следующий миг мы с Ричардом столкнулись лбами. Больно так, до звездочек в глазах.
А все потому, что карета резко остановилась. Судя по шуму снаружи, мы приехали: так галдеть могла только площадь, полная народа. Как же быстро все закончилось… Кажется, даже толком не успев начаться. Мои мысли были сумбурными, платье – помятым, волосы, еще недавно тщательно уложенные, – всклокоченными.
Понадобились все мои усилия, а еще пара бытовых заклинаний Ричарда, чтобы привести платье и прическу в порядок. Потому что никто не должен заподозрить, чем таким в карете мы с принцем занимались!
В последний момент перед выходом из экипажа подхватила торбу с затихшим в ней песценотом. И, тихонько склонившись к уху Ричарда, произнесла:
– Все-таки, если что-то произойдет, отнеси эту сумку на Бранный переулок, семь.
Больше ничего сказать не успела, потому как откуда-то возникла охрана принца и нас повели в одно из зданий, балкон которого располагался как раз напротив эшафота.
Гадский сюжет! В этот момент я ненавидела то, что создала сама. Хотелось плакать, хотелось кричать, но я держала лицо, потому что сейчас на меня смотрели тысячи глаз. Глашатай между тем зачитал приказ. Появилась Бриана. Она шла какой-то странной дерганой походкой, и я не узнавала ее. И ее ли? Я не знала, как у Ричарда это получилось: выглядела девушка так же, но… Что-то было