– Твою мать?! – выдохнула я очевидное. Получился сразу и вопрос, и ругательство.
А все потому, что мысли в голове вдруг заметались испуганным мышиным выводком, а над ними коршуном парила паника-паника-паника.
Вот почему свору кровожадных монстров я так не боялась, как одну женщину? Может, потому что та была матерью моего любимого. А я была… Да практически в неглиже! По местным меркам – так точно.
И я поступила, как поступает в таком случае каждая растерянная женщина на моем месте: слегка неадекватно. Схватила песценота, который в шоке даже пискнуть не успел, выдохнула:
– Я к этому еще не готова! – и поступила как истинный любовник: спряталась в ближайшем укрытии – в шкафу.
– Одри, что ты… – начал было принц, который хотел то ли меня остановить, то ли перепрятать получше, но тут раздался звук открывающейся двери, шуршание явно тяжелой ткани по ковру, шаги, и я услышала глубокий мелодичный женский голос:
– Сын мой, прости, что не вовремя, но ты, как и твой отец, всегда так занят… Я не могла улучить подходящего момента для разговора. Поэтому пришла в неподходящий…
– Если ты о сегодняшнем покушении, то…
– Было еще одно? – встревоженно перебила Ричарда императрица Ривелия. – Мне об этом не доложили. Ты не ранен?
– Все в порядке. Нападение случилось уже после сегодняшней казни, – успокоил мать принц и поинтересовался: – Если ты не хотела говорить об этом, тогда о чем же?
Возникла небольшая пауза, во время которой песценот почувствовал себя в родной стихии и завозился, устраиваясь поудобнее. Мол, если мы здесь шпионим, то нужно делать это с комфортом!
Я прижала палец к губам, давая знак, чтобы Малыш вел себя тихо, и вновь прислушалась к разговору.
– Вообще-то я хотела поговорить о твоем будущем. Ты весьма изящно решил проблему с помолвкой. Дивные послы подтвердили, что готовы к ее расторжению и не требуют репараций. Но твой вчерашний разговор с отцом… Ричард, сынок, твои намерения неразумны. Подумай, есть более выгодные варианты для империи…
– А для меня? – с вызовом спросил Ричард.
– Правитель не принадлежит себе, только своей стране, – произнесла, словно цитируя что-то, Ривелия.
– Душой, помыслами, делами. Да, как наследник своего отца, принадлежу. Но собственное-то сердце я могу себе оставить?
– Любая история любви – это еще и история страданий, – сглотнув, отозвалась императрица. – А у тех, чьи головы венчает корона, их во все времена было немало…
– И вы с отцом предпочли не страдать? – Ответ Ричарда был хлесткий, упрямый. Он рассек воздух, подобно кнуту.
– Не смей! – отчеканила императрица.
– А что, если посмею?
– Даже так… – потрясенно выдохнула Ривелия. – Кажется, я недооценила проблему. Думала, та будет пустяковой, а, оказывается, она главная. Главная проблема для дракона… – женщина замолчала. И было в этом безмолвии не что-то величественно-императорское, а простое, материнское. – Ты действительно ее настоль…
Императрица не договорила, оборвав себя на полуслове. А все потому, что Малыш, решивший свить себе гнездо в подоле плаща, уронил последний с вешалки. Да так, что послышалось громкое шуршание.
В следующую секунду раздались шаги, и дверцы шкафа стремительно распахнулись. Песценот, не ожидавший такого, с перепугу взбежал по моей руке и замер на макушке.
– Здравствуйте… – единственное, что я смогла выговорить, глядя на величественную женщину, что стояла передо мной.
И хотя я никак не представляла это знакомство, потому что на него и не рассчитывала вовсе, но интуиция подсказывала: лучше бы оно состоялось как-то слегка иначе.
Меж тем императрица впилась в меня взглядом. А я – в нее. Безупречное женское лицо: высокие скулы, гладкая кожа и губы, которые сейчас были поджаты, глубокие темно-синие глаза, в которых утонуло немало дворцовых тайн, сейчас они сверкали недовольством.
Императрица уже хотела захлопнуть дверцы, видимо, посчитав, что девица, сидящая в шкафу, достойна монаршего внимания не больше моли. Хорошо, с учетом Малыша – двух молей. Но Ричард, видимо, решил, что раз уж так получилось, то этот повод ничем не хуже других для знакомства, и произнес:
– Мама, разреши представить тебе мою избранницу, Одри Хайрис, наследницу Порубежья. – И с этими словами протянул мне руку, помогая выйти из моего убежища. А затем продолжил: – Одри, моя матушка, императрица Ригории, Ривелия Вторая, Луноликая…
И что-то мне подсказывало, что все титулы и регалии Ричард лихо так сократил не просто до минимума, а почти до ничего.
Императрица на такое представление усмехнулась и прошлась по мне взглядом от босых ступней, которые утопали в ворсе ковра, до макушки, увенчанной песценотом. Я же, в свою очередь, подхватив ткань халата, изобразила коротенький книксен.
Ривелия Вторая Луноликая только и хмыкнула на это. К слову, она полностью соответствовала своему прозванию: со светлой кожей, белоснежными волосами, утонченная и величественная – она напоминала царицу небосвода.
– Я так понимаю, напали на вас обоих?.. – тонко усмехнувшись, уточнила императрица, переводя взгляд с моего халата на полотенце сына. Правда, матушка дракона при этом не уточнила, кого именно из нападавших имела в виду: убийц, монстров или неудержимую страсть с безумством, которое чуть было не случилось в этой комнате.
– Да, нам нужно было привести себя в порядок, – с предупреждающей интонацией произнес Ричард, словно защищая меня!
Впрочем, предостережению Ривелия не вняла и, прищурившись, спросила:
– Так вот ты какая, Одри Хайрис. Интересно, в чем заключается твоя стратегия соблазнения?
Вот так. Почти в лоб, без приличествующих месту дворцовых расшаркиваний… Я так растерялась, что, недоуменно пожав плечами, ответила чистую правду:
– Может, в том, что я потешная?
Ну правда, какая такая стратегия может быть у девицы с песценотом на всю голову?
– И умная, – хмыкнула императрица. А затем, обратившись к Ричарду, добавила: – Поговорим позже, сын мой.
После этих слов она, развернувшись, величественно поплыла к выходу. Следом за ней зашуршал волочившийся по полу подол из глубокого изумрудного бархата, который струился точно вода при каждом движении Ривелии.
Когда она была уже на пороге, то вдруг обернулась и произнесла:
– Ричард. И еще хотела напомнить, что через десять минут тебя ждут на совещании.
Принц кивнул, и дверь за императрицей закрылась, не без помощи мелькнувшего на миг в проеме слуги.
– Кажется, я ей не понравилась… – резюмировала очевидное.
– Это добрый знак. Матери редко нравятся при первой встрече хорошие люди, – улыбнулся Ричард и аккуратно снял с моей головы Малыша.
– А хорошие драконы? – намекнув на то, что среди знати последних куда больше, уточнила я.
– А такие бывают? – усмехнулся Ричард и, взяв меня за руку, добавил: – Подождешь меня? Можешь пока прилечь, отдохнуть, почитать книгу. Тебе принесут любую, только прикажи слуге. Его можно вызвать этим колокольчиком.
И принц указал взглядом на последний. А затем начал спешно собираться.
Я отвернулась, сделав вид, что любуюсь пейзажем в окне, хотя на самом деле засмотрелась, как говорят живописцы, на «натуру» полуобнаженно-драконичного вида. С удовольствием полюбовалась бы на оную через зеркало, но, увы, в комнате такового не было. И я об этом очень жалела, потому как отражение в стекле, за которым горел закат, уступало по всем позициям.
Но все равно полюбоваться на атлетически сложенное тело я смогла. А подавить вздох разочарования, когда обладатель оного накинул на себя красный китель с плащом – нет. Ричард понял все без слов.
– Я тоже безумно этого хочу…
– Но ты принадлежишь не только себе… – произнесла слова, уже набившие оскомину. – Я понимаю и дождусь.
Сказала – и совершила ошибку. Вскинула взгляд, встретившись с глазами дракона всего на миг. Та нежность, с которой Ричард смотрел на меня, затопила все вокруг. И меня тоже затопило. С головой. Так что я даже на миг замерла и не успела ответить, когда теплые губы коснулись кончика носа, чтобы тут же отпрянуть.
– Постараюсь поскорее закончить, – выдохнул дракон и собрался уходить, когда в дверь вновь постучали.
Из коридора донеслось:
– По распоряжению Ее Императорского Величества Ривелии II Луноликой, платье для спутницы принца.
После разрешения Ричарда, оное, собственно, и внесли. Изумительно красивое и абсолютно черное.
– Владычица просила передать, что сей наряд подобает сегодняшнему дню, – с этими словами слуга поклонился и удалился.
– Вот видишь, не все так безнадежно, – хмыкнул принц, глянув на ткань цвета глубокой