То ли я, полагаясь на уже имеющийся опыт, была весьма убедительна, то ли у эльфа оказалась тонкая душевная, не подготовленная к девичьим атакам психика, но Вормирэль на долю секунды дрогнул. А после вновь превратился в надменно-мерзлую глыбу.
«М-да, да таким холодным выражением лица можно остановить глобальное потепление», – подумалось вдруг. Впрочем, вслух я ничего не сказала, и мы разошлись с дивным, попрощавшись, точно два дипломата не сильно дружественных стран: то есть придушили бы друг друга, но политическая обстановка и куча свидетелей не располагали-с. Поэтому приходилось быть предельно вежливыми до той поры, пока в руках не будет меча поувесистее, а вокруг – побезлюднее и побездраконевее.
Лишь когда дивный ушел, а я сама уже была на аллее, вдруг до конца осознала, прочувствовала спинным мозгом: у Ричарда все получилось! Его план удался. И в душу закралось беспокойство. Что будет дальше? Ведь мы об этом с драконом еще не говорили. Нет, я верила принцу. Но еще и понимала, что кроме него есть владыка, государственные интересы, куча политических интриг…
Но пока те были эфемерны и во дворце. А следующая лекция по теории искажений вполне реальна, в академии. А главное – прямо сейчас! На нее-то я и поспешила. А после боролась со сном на алхимии. Леди Мариска Мервидич отпустила нас после занятия с напутствием:
– И не забудьте завтра подготовиться к практикуму по коллоидным смесям!
Адепты дружно поугукали и поспешили прочь. Я влилась в этот стремившийся к свободе коллектив как фигурально – перебросившись парой фраз с Фирком и беззлобно подшутив над Старвиком – так и вполне банально, лавируя в шумном потоке тел сокурсников.
По пути к общежитию почувствовала, как нагрелся на руке браслет. Глянула на тот и увидела надпись: «Только что официально объявили о разрыве помолвки».
Не удержалась от ответа: «Я уже знаю: эльф успел поздравить».
«Какой именно?» – тут же пришло послание от Ричарда.
«Тот самый, на которого ты рычал», – пояснила я.
«Рррр», – гласила повторяющаяся литера.
Видимо, рычать все еще не перестал – поняла я это сообщение. И в ответ шаловливо нарисовала сердечко. То вспыхнуло и погасло. А я продолжила путь, поймав себя на том, что, кажется, мы начинаем чуть меньше скрывать друг от друга. Не тайн, а просто… Конечно, до полной открытости дойдет не скоро, но хотя бы наличие прогресса внушает сдержанный оптимизм. А вот радость мне бы сейчас могла подарить кровать. О ней я и мечтала весь оставшийся путь до комнаты.
Вот только когда я в нее вошла, то выяснилось, что без меня тут кое-кто похозяйничал. Прибрал все книги, разложил вещи, которые я выкинула из шкафа, когда искала письмо. И теперь эта пушистая Золушка, хотя, с учетом пола, скорее Золушок, дрых на кровати с чувством выполненного долга.
Глянула на Малыша и прилегла рядом, вот только сон не шел. Несмотря на то, что в глазах была буквально резь, а тело ломило, какое-то внутреннее беспокойство давило. Не понимая, почему так, решила использовать проверенный способ провалиться в дрему. Учебник по теории превращений. Лучшего снотворного в этом мире я пока не знала. Ни одно из усыпляющих заклинаний и в подметки не шло этим зубодробительным параграфам.
На удивление, те отлично откладывались в памяти. Похоже, мой мозг просто решил, что раз хозяйка свихнулась и спать ему теперь ни к чему, так почему бы не использовать весь резерв на усвоение информации?
Так что я, полулежа на кровати, штудировала учебник. Раздел пентаграмм я освоила весьма быстро. К тому же попутно выяснилось: со многим из того, что сейчас читала, я уже столкнулась на практике, решая задания магистра. Те, кстати, были посложнее, чем материал, который излагался на страницах книги. Перелистнув одну из них, я почувствовала, что браслет вновь нагрелся. Оказалось, на металлической пластинке были выведены всего две короткие фразы: «Опекун под арестом. Больше не сбежит».
Тут-то, осознав, что мой главный враг пойман, в мозгу словно что-то перещелкнуло и веки начали закрываться сами собой. Видимо, организм решил, что он наконец в безопасности и можно расслабиться.
А вот пробудившись, осознала, что из всех периодов и эпох в истории обоих миров больше всего я ненавижу утро. Особенно если ты проспала и нужно куда-то бежать. Конкретно сейчас – на занятия. До последних, судя по громким звукам колокола, оставалось всего ничего.
Лихорадочно глянула на браслете и увидела на том надпись: «Уже скучаю по тебе, моя тишина. Увидимся после занятий у оранжереи». Судя по тому, что литеры уже не светилась, сообщение пришло давно.
Я стремительно вывела ответ: «Я тоже скучаю и жду встречи». Отправив его, подскочила с постели и метнулась к шкафу. Мой гардероб был скуден, и в этом оказался плюс: когда на плечиках висит всего два платья – одно нормальное, второе – черное, дворцовое и к учебе малоприменимое (разве чтобы выпенд… выделиться), то и муки выбора отсутствуют как класс.
Пока я одевалась, песценот мне активно помогал тем, что мешал.
– Малыш, – воскликнула я, пытаясь не упасть и не потерять равновесие. – Ты же не хочешь, чтобы я опоздала?
Зверек лишь фыркнул в духе: лучше опоздать на лекцию, чем лететь впереди собственного гроба бесплотным призраком. А после продолжил кружить вокруг моих ног, как дервиш. Неужели… Да точно! Этот проныра просто банально боялся остаться один!
– Обещаю, что никуда не денусь и приду вечером. А ты не шали тут, – напутствовала я, и, чмокнув песценота в пуговку его носа, подхватила сумку, и выбежала из комнаты, не забыв взять с собой еще пару книг, которые в спешке оказались не совсем теми, что нужны для занятия.
Выскочив на улицу, я поспешила в сторону корпуса магомехаников. Когда стремительно шагала мимо столовой, очень захотелось хоть ненадолго, но сходить налево (и Ричард бы даже в этом случае не ревновал!), заглянуть в распахнутые двери, из которых сейчас выходили сытые адепты… За это изменение маршрута активно ратовал пустой желудок. Но, увы, тогда бы я точно опоздала. Потому печально вздохнула и усилием воли предпочла грызть не сухарики, а гранит науки. Хотя первые, судя по запаху, доносившемуся до меня, были с чесночком…
Так что всю первую лекцию я мечтала о завтраке. Большом, горячем, сытном… Смотрела в окно, где солнечные лучи запутались в золотых ажурных кронах, а в моей голове между тем возникали образы… Кленового сиропа, который растекался по тарелке с только что испеченными блинчиками. Они были поджаристыми, румяными, ажурными, с легкой хрустящей корочкой. А рядом с ними была яичница с идеальными желтками, которые сияли как маленькие солнца. И непременно, чтобы глазунью подпирали ломтики жареного, блестевшего в капельках масла бекона. Такого, который издавал бы аппетитный шипящий звук при каждом укусе.
Представляла, как нежный желток прорывается под ножом, и его текучая масса стекает на бекон… И кофе! Обязательно кофе! Его аромат отделяет уныние от решительности, раздражение от умиротворения, день от ночи…
– … начинают транфигурировать! – разрывным пульсаром врезался в мои мысли голос магистра Нидоуза.
Я встрепенулась и застрочила пером под внимательным взглядом профессора. И пусть тот (профессор, не взгляд) был хорош, героичен, овеян славой и вообще на него мои одногруппники как один смотрели с придыханием, все равно лорд Нидоуз проигрывал в моих мечтах яичнице с беконом по всем статьям!
Вот между сытным завтраком и Ричардом выбор был бы куда тяжелее. Да что там, несмотря на дикий голод, он был бы практически невозможен. Вот что любовь с девушками делает! Ради нее мы забываем о еде, сне, покое, логике…
Но не о том, что следующее занятие – практикум по алхимии! На него мы и заявились шумной, гудящей толпой. Я уселась за стол, сосредоточившись на чтении методички. Хотя тот же Фирк с Виром постоянно меня отвлекали, шикая.
Оно и понятно. У Нидоуза на лекции даже муха без заверенного ректором разрешения с печатью не пролетала. Так что обсудить, хоть и шепотом, вчерашнее объявление о разрыве помолвки принца никому не удалось. И сейчас одногруппники усиленно наверстывали упущенное. Причем рядом с моими ушами. Словно разом проверяя и свои домыслы, и выдержку одной истинной его