— Смотри, если мы сейчас привлечём слишком много внимания, то пираты оставят в лагере большой гарнизон, а то и вовсе никуда не поплывут. Придётся ждать, пока они успокоятся, а это ещё неизвестно сколько дней займет.
— Ну да, заставлять Фалайза сидеть в трюме несколько дней — так себе затея. Ему точно не понравится.
— Во-о-от. То есть нам надо действовать аккуратно и деликатно…
Полностью соответствуя сказанному, жрица аккуратно и очень деликатно замолчала с некоторыми намёком. Тукан не сразу, но уловил нужное:
— Почему это всё звучит так, будто мне не понравится?
— Потому что тебе это не понравится. Поначалу. — Фиона пожала плечами и коварно осклабилась. — Потом ты будешь в полном восторге. Но в процессе опять передумаешь.
— А с начала? Ну с самого?
— А с самого начала ты вызовешь одного из главарей на поединок в формате дуэли.
— Мне пойти в него перчаткой бросить, что ли? — совершенно не понял её Тукан. — Но даже так: пираты же известные любители честных дуэлей!
Жрица в ответ лишь развела руками. Затем ещё раз, но пошире. Наконец, поняв, что смысл не доходит, она объяснила:
— Так и так это привлечёт к тебе достаточно внимания того рода, когда весь лагерь окажется чем-то озадачен, но не ринется после этого подозрительно прочёсывать округу и беспокоиться насчёт сохранности награбленного.
— Они будут смеяться надо мной, — сказал Тукан безэмоциональным тоном, не позволяющим понять, вопрос это или же категоричное утверждение.
— Конечно, будут, ещё как! Ведь ты пойдешь на дуэль голым.
Повисла недолгая пауза, после чего крестоносец, коварно усмехнувшись, сказал:
— Да, ты была права, мне начинает нравиться эта затея! А я смогу выбрать, что мне говорить?
* * *
Побороть холод оказалось для Фалайза проще всего. Заклинание «Драконья кровь» он уже неоднократно применял: оно повышало, не давая упасть, штатную температуру тела сразу на несколько десятков градусов, снимая вопрос переохлаждения с повестки на несколько часов.
Тогда как побороть рефлекс, убедить самого себя, что ему ничего грозит от прыжка в ледяную морскую воду, оказалось значительно труднее. В определённый момент маг хотел было даже отказаться — он видел, что в лагере подозрительно спокойно, а значит, у друзей что-то пошло не так. Можно было, конечно, спросить. Однако этот путь был не для Фалайза. Он вообще выключил связь, посчитав, что ему не хочется ни задавать, ни отвечать на вопросы. После чего, разбежавшись, Фалайз прыгнул со скалы.
Из-за действия заклинания вода показалась дикому магу самой обычной температуры, практически комнатной, хотя это было очевидно не так. Немногочисленные морские обитатели реагировали на Фалайза очень подозрительно, находя происходящее несколько абсурдным: нечасто им доводилось видеть полуголых эльфов, уверенно плывущих в ледяной воде.
Глубина в бухте была небольшой, но погрузиться целиком под воду у Фалайза вполне получилось. Плавал он не ахти как: в реальности что-то умел, немного помогали сами «Хроники» своими условностями. Однако одновременно с этим игра наказывала его, намекая, что профильный навык всё же необходим. Дикий маг почти физически ощущал, как его движения нарочно замедлялись и десинхронизировались, а набрать полную грудь воздуха всё никак не получалось вопреки всем стараниям.
Это привело к тому, что плыл Фалайз долго и неровно. Помимо борьбы со стихией, нехваткой воздуха приходилось также заботиться о какой-никакой скрытности. Всё же бухта была не настолько большой, чтобы вынырнувшая длинноухая голова осталась незамеченной и неуслышанной.
Впрочем, учитывая прочие вводные, добраться до очень грязного, облепленного ракушками днища корабля дикий маг сумел почти без приключений. Дальнейшее же вызывало больше вопросов, чем ответов. Например, почему в лагере до сих пор спокойно и тихо, и как в такой ситуации незаметно для кучи пиратов подняться на борт корабля.
Впрочем, подняться-то он мог — сразу на верхнюю палубу. Даже никаких лестниц искать не требовалось — на борту имелась масса всяких резных выступов, за которые вполне можно было бы зацепиться. Вот только там наверху кто-то суетился, периодически переругиваясь и сквернословя довольно претенциозными выражениями вроде: «чайка ты жирная» или «баркас непотопляемый». Особенно дикому магу понравилось выражение «парус перештопанный».
Вдруг в паре метров от головы Фалайза со скрипом открылось что-то вроде окошечка. Через эти проёмы просовывали вёсла, но в остальное время по понятным причинам они оставались закрытыми. Раздалось задорное насвистывание и приглушенный хриплый голос, напевающий сквозь стиснутые зубы что-то вроде: «Позабыв покой и лень, делай деньги, делай деньги!». Что-то вылилось, сделав воду вокруг очень мутной и подозрительной. Не успел дикий маг удивиться пиратской эрудированности, как понял, что голос исчез, но окошечко-то при этом никто не закрыл.
Решив, что второго такого шанса сегодня уже не будет, Фалайз, не щадя рук, резавшихся о ракушки, рванул туда, походя размышляя, что будет, если он застрянет. Не застрял. Правда, в процессе проникновения умудрился свалиться три раза, один сильнее другого, удариться головой, прищемить ухо и в целом наделать столько шума, что вдали сразу же послышались очень обеспокоенные шаги.
Внутри корабля оказалось очень темно, но Фалайз не сомневался: пираты, пришедшие на шум, это быстро исправят. Поэтому на удачу он не уповал и начал спешно, практически на ощупь искать себе укрытие. «Затеряться» среди рядов скамей и вёсел и думать нечего — более идиотское укрытие ещё поискать надо было. Имелись какие-то ящики и бочки, но их оказалось слишком мало, к тому же они располагались аккурат по центру палубы.
Не сразу, но дикий маг сообразил, что помещение, в котором он оказался, как-то маловато. Корабль не искривлял пространство, просто его вторая палуба оказалась разделена на несколько секций перегородками. Фалайз даже успел нащупать дверь, ведущую дальше, к килю судна, однако шаги за спиной были совсем уж близко.
Внезапно тьму пронзил свет: это пират, чтобы не спускаться в потёмках, предварительно свесил вниз фонарь. К счастью, идея опустить следом голову ему на ум не пришла, благодаря чему у дикого мага появилось освещение и немного времени, чтобы совладать наконец с дверью.
Ни о каких изящных решениях, вроде взлома заклинанием, и речи не шло, да и сама дверь представляла из себя весьма печальное зрелище. Фалайз буквально выдавил её, решительно навалившись всем телом. Затем он юркнул внутрь и закрыл, а точнее прислонил дверь, прижав собой, молясь всем богам разом, чтобы её плачевное состояние не позволило понять, что тут произошло, а сама она никому не понадобилась.
Однако это было уже излишним. Во-первых, пират, спустившийся в трюм, не стал