Подготовился к засаде и Киноварь. Будучи большим мастером по этой части, он прекрасно знал, что любая засада начиналась не с подозрительных ущелий или тёмной дороги, зажатой в тиски между лесом. Всё начиналось даже не в близлежащем поселении со странных вопросов в стиле «куда путь-то держите?», бегающих глазок у торговцев и просто внимательных взглядов. Засады начинались в момент публикации заказа на чью-то длинноухую голову.
Киноварь щедро платил за такого рода информацию и доплачивал сверху ещё больше, когда ему сообщали, что заказ кто-то принял. То, что на него объявили охоту, он знал, ещё не покинув Амбваланг. Как и то, кто именно и с какими целями. А вот нападения пришлось дожидаться довольно долго. Хотя не сказать, чтобы он особо скрывался.
Подобные засады — прибыльное дельце. После них всегда оставалась куча не самого плохого снаряжения, ездовые животные и даже не обналиченные чеки. Поэтому наёмник не очень-то спешил, давая всем и каждому достаточно времени устроить на него засаду. Таким образом, окупалось не только само путешествие, но и время на него и даже упущенная выгода.
Никуда не торопясь, Киноварь проделал уже половину пути до Озерграда, где рассчитывал получить информацию о Гадюкино, повстречав на пути три засады. Та, что находилась впереди, была четвёртой по счёту. Всё началось в небольшом городке с повышенного внимания к его персоне. Само нападение случилось, конечно, за пределами населённого пункта, в ущелье настолько банальном, насколько две близко расположенные скалы и петляющая между ними дорога вообще могли быть банальными.
Нападавшие затаились, конечно же, меж камней, в месте, которое невозможно миновать незамеченным. Откуда до следующего по дороге всадника — метров десять. То есть промазать в принципе невозможно. Даже без рун и зачарований. Никто и не промазал. Все восемь стрел угодили точно в эльфа с вечно нахальной ухмылкой, горящими глазами и длинными волосами цвета под стать нику.
— Иногда мне стыдно за вас, ребята. Вам же деньги за это платят, и немалые. Неужели так трудно постараться? Хоть один раз⁈
Не сразу нападавшие поняли, что голос идёт не от всадника на дороге, а дальше из ущелья, откуда он только что явился. Всадник же, пронзённый стрелами, покачнулся и свалился на землю, рассыпался по ней сеном, коим на самом деле и являлся. Только слегка-слегка замаскированным.
— Ну хоть коня не убили, уже спасибо, — оценил Киноварь.
Он неторопливо и абсолютно не скрываясь шёл по дороге, пиная перед собой камушек, вольготно закинув на плечо большущий двуручный меч с волнистым лезвием, на котором бликами играло заходящее солнце.
— Поэтому я и не работаю с гильдией Убийц. Как можно получать деньги от тех же людей, что платят кретинам вроде вас? — продолжал недоумевать наёмник.
Нападавшие выстрелили еще дважды — у них имелись запасные арбалеты. Это, конечно же, не произвело абсолютно никакого эффекта. И уж точно не впечатлило Киноварь. Он даже не снизошел до того, чтобы сделать вид, что уворачивается. Просто шёл как и прежде, разве что пинаемый камешек в определённый момент отлетел слишком далеко.
Вдруг наёмник остановился, заметив, что прямо над ним скала образовывала на удивление ровный участок. Этакий билборд, только на природный манер.
— Вот здесь, вашей кровью, — указал он, — я напишу: «Не нанимайте на дело идиотов».
И началась резня. Не особо впечатляющая и очень короткая: наёмник управился меньше чем за полминуты. После чего потратил полчаса на ту самую надпись. Вышла она кривой, косой и слишком расплывчатой.
— Мда. Жидковато получилось.
* * *
Киноварь
* * *
Инвестиции в Гадюкино
Джармуз Ваези неторопливо брёл домой. Это было довольно типичное занятие для него уже довольно продолжительное время. Такое случается, когда однажды, в возрасте приблизительно семи лет, родители отводят чадо в странную многоэтажную постройку, с наказом «хорошо учись и нас не позорь». Со вторым у Джармуза худо-бедно получалось. Чаще всего. Во всяком случае, удавалось делать так, чтобы эхо позора не покидало школьных стен. Тогда как первая часть родительского наказа откровенно подкачала.
Учиться Джармуз Ваези не любил. Это не то чтобы было проблемой или какой-то его персональной особенностью. Одна из негласных, но при этом наиболее успешно выполняемых задач школьного образования — привить ненависть к учёбе. В случае Джармуза этот брак был по обоюдному согласию и с первого взгляда.
Он не то чтобы был глупым. Просто смотрел на мир несколько под иным углом. Взять ту же математику — вот уж где минимальный простор для инакомыслия. Но не в случае Джармуза. Ему никак не удавалось запомнить все эти косинусы, синусы, теоремы и прочие совсем уж дикие слова. Зато спроси у него, за сколько бы он сумел продать школьную доску, исписанную формулами, и сколько бы денег имел через месяц, если бы вложил их под такой-то процент — ответил бы через десять секунд максимум.
Он не был каким-то жадным. Просто Джармуз Ваези с детства помогал отцу в их семейном ломбарде. И там же научился видеть стоимость вещей задолго до того, как узнал, как эту стоимость надо считать по «правилам». Ему даже не требовалось знать, что тот или иной предмет из себя представлял или как работал. Джармуз видел это, как если бы перед ним находилось весьма подробное описание, включая сводки из других ломбардов, а также отзывы клиентов.
Всё изменилось в один момент, когда двое его закадычных друзей — Ильад Азис и Заки Лахад — поделились с Джармузом Ваези информацией о дивной игре, называвшейся «Хроники раздора». Вскоре там появился персонаж по имени Горчер, и, может, дела у него шли не всегда гладко, но там он мог заниматься тем, что было ему по душе. Если бы не школа.
* * *
— Эта штука меня пугает, — уже не в первый раз сообщил Горчер.
— Знаю, — уже не в первый раз ответил Тукан. — Зна-а-аю.
— А уж как меня пугаете вы, — в первый раз высказался отдающий явной и не скрываемой искусственностью голос. — Вы используете передового искина с самосознанием, с открытым доступом к базам игры, как тягловое животное! Завтра вы будете забивать гвозди микроскопом, а затем колоть орехи коллайдером!
Разочарослав был необычным конём почти во всех возможных смыслах. Начать хотя бы с того, что он являлся по факту коллекционным предметом. Причём чрезвычайно редким, фактически штучным. Во всяком случае, способов его заполучить,