Оспа не договорил. Теперь уже хорошо было видно, как на своих двоих скачут белки, а по ним ведут обстрел семенами кабачки. А персики, абрикосы и авокадо бьют тяжёлой артиллерией по пехоте сусликов. Те предпочитали бежать по траве, а не прыгать с ветки на ветку, за что и огребали по первое число от стройных оранжевых рядов морковки и не менее красивых построений огурчиков, на головах которых сидели горошинки-сержанты и капитаны, руководя наступлением по всем фронтам.
Командовал этим всем из тыла генерал Горошек, которого никто не видел, и потому на него бы подумали в последнюю очередь. А в тылу остались партизаны и мародёры из клана дона Капустино. Капуста воевать не собиралась, но знала толк в поиске запасов белочек и сусликов. И активно вскрывала их схроны, склады и тайники.
Бежали зверьки от фруктово-овощного войска по центральному направлению, с левого же фланга их прикрывали мощным ударом сыроежки, подосиновики и подберёзовики. А с севера уже наступали белые и маслята при поддержке кустов малины и вишни, насколько хватало глаз Блоди всё это заметить, а Михаэлю обоняния всё это почувствовать.
— Это что же делается? — возмутился медведь-оборотень и тоже начала закатывать рукава. — Сначала нас обесточили, затем пожгли в тылу, а теперь и мёда лишат?
Орда зверьков пробежала по участку, выбегая на улицу через распахнутую Даймоном калитку. А вот что делать с фруктово-овощным и плодово-ягодным наступлением Адовы ума не приложили… все, кроме Мары.
Девочка вдруг подошла к дремавшему козлу, схватила его за бороду и в один миг оседлала.
— Кто тут мне бассейн строить мешает? Совсем, что ли, овощи? — возмутилась Мара и козла того прямо на орду овощей погнала.
Козёл, однако, вместо того, чтобы девочку скинуть, вдруг расти начал, и краснеть без меры. Будто от Пукса взрывоопасностью заразился. Белая шерсть спала, появилась красная кожа, а под ней забугрились мышцы и начала нарастать роговая броня.
Вскоре Мара уже сидела скорее на голове демонокозла и держалась за огромные рога, воспылавшие пламенем, но руки её почему-то даже не чернели, хоть их касалось пламя. А глаза его вместо минусов стали чёрными и круглыми, будто пуговицы. Он взревел, забор проломил, рот открыл, в котором ко всему прочему ещё и клыки вылезли, и ринулся прямо на ровные строи морковки, поглощая их по сотне за раз. Жевать козёл не уставал, насаживая фруктовощную армию на клыки. А кого зубами не зацепил, тех рогами бодал. И после того уже не вставали овощи. Лежали смирненько и ждали, пока козёл их доест.
Хруст раздался такой, что следом идущие полки огурчиков остановились в растерянности. Они себя тут личностями ощутили не для того, чтоб стать кормом для рогатых. Но козла уже пустили в огород. И ничто не могло его остановить. Ведь этим огородом стал вдруг весь окружающий лес. И рогатому транспорту одного из всадников Апокалипсиса было без разницы, кто первый кого дергать в лесу начал, ёжики грибов или суслики помидорки на грядках. Он просто начал есть всех подряд без разбора.
— Выпустить садово-огородное чудище! — тут же закричал генерал Горошек, вводя основные резервы.
Баклажаны-стражники, кабачки-стражники и репа-истребитель авитаминоза, тут же разомкнули строй перед детищем Ядвиги. И вышло вперёд чудище огородное, ростом вымахавшее метра два не меньше, с огромной круглой головой, шипами покрытой. Разинуло оно пасть во всю морду, обнажив кроваво-красное нутро, и стало похожим на распустившейся бутон. Созрело чудище огородное, расцвело. Зарычал растительный монстр во всю глотку, будто там внутри у него громкоговоритель поставили, и ринулся вперёд на врага, клацая зубами и махая суставчатыми лапам-отростками.
Сошлись демонокозёл и чудище аккурат возле уликов. «Пони» Мары с ходу откусил чудищу руку, захрустев той как салатным листиком. Только сок брызнул на потревоженных пчёл. Те попадали, отчаянно взмахивая намокшими крылышками, но всё было тщетно.
Ждать надо было, пока просохнут. А пока отползать поскорее с места битвы двух чудовищ.
— Не-е-ет! — закричал Михаэль и бросился к пчёлам.
Но те лежали без движения, словно потравленные.
Тогда оборотень перекинулся в животную личину и сам бросился на врага, отрывая чудищу огородному ногу и махая ей как дубиной.
Козёл как раз захрустел второй ногой массивного врага. Так что чудище тут же и рухнуло как подкошенное. Только оставшейся рукой-веткой козла оплело, и принялось душить.
Мара пинала чудище и даже укусила пару раз, но выплюнула, потому что овощи не любила. Пытался оторвать руку врага оборотень, но всё без толку. Только демонокозёл захрипел и свалился в траву, скинув наездницу уже не по причине вредного характера, а от безнадёжного положения.
Мара свалилась, покатилась кубарем, тут же подскочила. Оборотень подхватил её и отпрянул подальше. Демонокозла вдруг огнём объяло. Уже не грозным, скорее прощальным.
Вскоре от него и пепла не осталось.
— Были у козлика рожки, да ножки, — пробормотал оборотень озадачено.
— Пусти, батя! — вырывалась Мара, крича басом. — Пусть за козла ответят!
Но враг вдруг повёл себя странно. Ещё больше, чем был. Перегруппировавшись, он повернул полки и зашагал обратно, оставляя после себя покрошенное фруктово-овощное поле потерь, похожее на салат, и ягодно-грибовый фреш. Тот, впрочем, быстро впитывался в землю.
Видя всё это, обратно с улицы через калитку помчались вдогонку только что отступавшие зверьки. Над ними летал голубь с крысёнышем, и Оспа убеждал их дать бой. Благо провизии, чтобы потом после него подкрепиться, уже было хоть отбавляй в лесу.
— Я обещал? Я сделал! Голодной зима не будет! — убеждал предводитель, и первым с голубем начал пикировать над раем для вегетарианца. — Вперёд, братья и сёстры, возьмём своё!
Зверьки тут же последовали за своим предводителем. И до того уверовали в него, что не только наелись от пуза, но и обратно на свои квартиры вернулись, зубами, ногтями и угрозами прогоняя оттуда капусту-мародёров.
Люди дона Капустино, что уже не знали куда девать награбленное, пустились наутёк, на Первородное поле, поближе к предводительнице.
Но если это было ожидаемо, то пчёлы Михаэля повели себя совсем странно. Они вдруг поднялись, отряхнулись, но полетели не обратно в улики, или пикировали на сладкий сок, которого теперь вдоволь было на земле, а полетели на то же поле, к той же Ядвиге Черепушкиной.
— Нет! Нет! Что же вы делаете? Не покидайте меня! — кричал им вслед медведь оборотень, и даже поймал одну.
Но та лишь покачала головой, хмыкнула