– Я не сделала Уиллу ничего плохого. А что касается рисунков – он, должно быть, услышал, как ты рассказываешь Роберту о нашем прошлом. Кажется, ты успела рассказать это целой куче народа.
– Он не слышал нас, – возражает Фиби.
– Значит, это ты ему рассказала! – обрываю я ее. Люди оборачиваются в нашу сторону, но мне плевать. – Как, вероятно, ты разрезала мне шину и пытаешься трахнуть моего мужа! Все не успокоишься после стольких лет. Может, это ты задушила маму? Ты просто ничтожество. Другого объяснения нет. Ты! Это все ты со мной делаешь!
Фиби холодно смотрит мне в глаза, ее лицо ничего не выражает. Затем она наклоняется немного вперед.
– Но это не единственное объяснение, верно? – мягким вкрадчивым голосом произносит она. Звучит это пугающе. – И уж точно не самое очевидное. Когда тебе исполняется сорок, Эмма? В понедельник? Ты не спишь. Ведешь себя неадекватно. Нужно продолжать? Какое будет самое очевидное объяснение этому? Во что бы ты скорее поверила? – Увидев, как Уилл подбегает к воротам и ждет, пока тренер их откроет, Фиби, натянув улыбку, выпрямляется. С видом невинной овечки, даже не глядя в мою сторону, ледяным тоном она продолжает: – Теперь уходи, пока не появился Уилл. Тогда я не скажу Роберту, что видела тебя. Не нужно еще больше все усложнять.
Спотыкаясь, я ковыляю к машине и хлопаю дверью. У меня словно вышибли весь воздух из легких, лицо горит. Мне безумно хочется позвонить Роберту и вывалить на него все, что у меня накопилось, чтобы сделать побольнее, но я потерплю. Когда Дарси добудет записи с камер на выходе из больницы, вот тогда они оба – и мой муж, и моя стерва-сестрица – утрутся. А Роберт может закатать губу, если считает, что получит этот чертов бар.
Оживает мой мобильник, и, увидев на дисплее надпись «неизвестный номер», я сперва не могу заставить себя ответить, думая, что это Дарси. Однако выясняется, что это не он.
– Привет, Эмма, это Паркер. Я вчера звонил в офис, и мне сказали, что у тебя какие-то неприятности дома.
Господи. Это Паркер Стоквелл.
– Вообще-то, все уже в порядке.
Я наблюдаю, как Уилл за руку с Фиби шагает к машине Роберта – он что, уже и доверенность на нее оформил? – не подозревая о моем присутствии. Когда я вижу, как она улыбается моему сыну, желание броситься и придушить ее становится практически невыносимым. Я ощущаю себя тигрицей, чьим детенышам грозит опасность. Это моя семья, Фиби. Моя.
– Мне нравится, когда ты действуешь жестко, – льстивым голосом продолжает Стоквелл у меня в ухе. – Но иногда всем бывает нужна жилетка, чтобы выплакаться. Послушай, мальчишки в эти выходные остаются в школе. Почему бы тебе не приехать? Я приготовлю тебе ужин. Или найму повара, чтобы тот приготовил. – Я вижу, как за стеклами машины Роберта над чем-то смеется Фиби, проверяя, пристегнут ли Уилл. С какой легкостью она занимает мое место рядом с моим сыном! – Эмма? Ты все еще там?
Моя ярость сублимируется в телефонной трубке.
– Зачем ты забрал детей у Миранды, если сам не проводишь с ними времени? – рявкаю я. – И нет, я не хочу к тебе приезжать. И я никогда не вводила тебя в заблуждение относительно возможности каких-то отношений с тобой теперь, когда твой развод позади, и не поощряла тебя.
– Но ты же пришла на ужин, – перебивает он меня тоном обиженного школьника.
– Потому что Бакли меня заставил, и это тоже попахивает сексизмом и семидесятыми в их худшем проявлении. Что с вами, мужчины? Пора вырасти, и над собой в том числе!
Я отключаюсь и, дрожа всем телом, тут же блокирую номер Стоквелла. Мне нравится, когда ты действуешь жестко. Что это, черт побери, такое было? Пребывая в ярости, под визг шин я выруливаю обратно на шоссе.
38
Я вновь стою у дома Кэролайн и вновь не до конца понимаю, как здесь оказалась. Уже шестой час, получается, я кружила по городу около двух часов, проветривая голову. Два часа? По моим ощущениям, прошло не больше тридцати минут. У меня что, снова случился провал во времени, пока я была за рулем? В тоске и досаде запрокинув голову на подголовник, я на несколько секунд опускаю веки. Как же я дъявольски устала. Как тут иметь трезвый рассудок?
Я снова устремляю взгляд на таунхаусы с другой стороны улицы. Почему я опять приехала сюда? Я ведь едва знакома с этой женщиной. Мы встречались всего дважды, причем в первый раз я вела себя грубо, а во второй – практически заставила ее со мной пообедать. Так почему я здесь? Она – лучшее общество, какое я сейчас могу себе позволить? Ужасно это признавать, но помимо коллег и школьных мамаш у меня не так уж много – если вообще есть – приятелей. Я слишком рано связалась с Робертом, а имея опыт жизни в приемных семьях – слишком много задумывалась о переменчивости людей. Но Кэролайн ответила мне. Должно быть, ей хоть немного понравилось наше общение за обедом. Может быть, ей тоже одиноко.
Я еще какое-то время смотрю на ее дверь.
Это глупо. Не могу же я просидеть всю ночь возле ее дома. И никак не могу заставить себя вылезти из машины и постучать. Нужно заказать доставку и возвращаться в отель. Посмотреть телевизор. Постараться уснуть. Я уже собираюсь заводить мотор, как вдруг дверь в доме Кэролайн открывается, а сама она, выйдя на тропинку, упирается взглядом прямо в мое авто.
Вот дерьмо.
Она делает несколько шагов по тропинке и останавливается, хмуря брови. Черт, она знает, что это я. Я выбираюсь из машины и нерешительно перехожу дорогу. Это единственное, что мне остается, кроме как дать по газам, но тогда уж я и вправду показалась бы сумасшедшей.
– Кэролайн, – приветствую я ее.
– Я видела тебя здесь раньше, твоя машина была припаркована. Не знаю, что ты думаешь…
О боже, она меня видела.
– Мне очень жаль. Ты, должно быть, решила… не знаю что. – Я умолкаю. Глаза у Кэролайн красные и распухшие. Она что, плакала? – С тобой все в порядке? Что-то с мамой?
– Нет-нет, ничего такого. Это работа.
Кэролайн всхлипывает, и мне кажется, что она вот-вот снова разразится рыданиями.
– Прости, что побеспокоила тебя, – произношу я. – Проезжала мимо и решила узнать – вдруг ты