Когда я возвращаюсь в кухню, там играет песня.
– Приятный мотив, – улыбается Кэролайн. – Мне нравится фолк. – Она ставит передо мной чашку. – Можешь включить еще раз?
– Разумеется, – соглашаюсь я, стискивая зубы с первыми тактами до боли знакомой мелодии. Хорошее настроение улетучивается в один миг. Выпью свой чай и поеду.
39
Два дня до дня рождения
Вернувшись в отель, я заказала два больших бокала вина в номер, так что теперь, после недолгого сна, у меня кружится голова и пересохло во рту. Плохо соображая от усталости, я некоторое время пытаюсь понять, где нахожусь, и наконец вспоминаю. Я не в своем доме – том самом, ради которого вкалывала как черт. Меня оттуда выпнули. Я проверяю телефон. Ничего ни от Роберта, ни от Хлои, и то же – от Дарси. Я набираю смс Хлое: «Надеюсь, все в порядке. Люблю вас всех. Мама». Ты еще не послала подальше этого лживого ублюдка? – подсказывает мне вопрос похмелье, но я ничего не добавляю.
Прежде чем я уехала, мы ставили песню на повтор еще несколько раз – у меня не хватило духу попросить Кэролайн это прекратить, и я не хотела объяснять, почему. Она сказала, это мелодия потери и неотступной сердечной боли. Песня ей понравилась, и на пятом прослушивании я даже смогла уговорить себя, что это просто навязчивая мелодия. Может, так оно и есть. Может, она вовсе не связана с моими странными ночными бдениями. Я, черт побери, больше ничего не могу сказать точно.
Снотворное осталось дома, в буфете – я не видела смысла брать таблетки с собой, раз намерения принимать их у меня не было. Так что я пролежала без сна в незнакомой постели до четырех, бормоча себе под нос числа моей матери и стараясь не думать о том, что может происходить дома в мое отсутствие, когда некому проверить двери, окна и чуланы. Все ли в порядке у детей? Не случилось ли чего плохого?
В один момент я даже вскочила на ноги и принялась метаться по комнате, борясь с непреодолимым желанием прыгнуть в машину и ехать домой, хотя мое возвращение в такой час вряд ли поспособствовало бы тому, чтобы Роберт изменил свое мнение относительно моей нормальности. В конце концов, сделав несколько глубоких вдохов, я смогла успокоиться, принявшись выводить числа пальцем на стене.
Не вставая с кровати, я просматриваю электронную почту. В основном – всякая рекламная чушь, однако среди прочего затесалось сообщение из Хартвеллской лечебницы. Оно пришло вчера вечером, и я, должно быть, пропустила этот момент. Сообщение за подписью Дебби Вебстер, главной судебно-психиатрической медицинской сестры, гласит, что та соболезнует моей утрате и согласна меня принять и помочь чем сможет. Я поспешно отвечаю, что приеду сегодня же – прежде чем они начнут считать меня потенциальной убийцей, если полиция все-таки решит, что я – главная подозреваемая, и встаю, чтобы запустить кофемашину.
К тому времени, как я готова ехать, от Хлои все еще нет ответа. Я стараюсь об этом не думать. Она подросток. Она сердита, а игнорировать меня ей, вероятно, гораздо проще, чем попытаться наладить диалог. К тому же мое отсутствие дома помогло ей на время слезть с крючка Джулиана, так что, возможно, ей даже стало легче. Меня нет дома, значит, я ничего не скажу ее отцу. А в данный момент у нас есть и более серьезные проблемы.
Утро стоит прекрасное, и я распахиваю окно, чтобы свежий бриз помог мне взбодриться – в дополнение к энергетику, который я прихватила на заправке. Хартвелл – в часе езды от Лидса, и я – на другой стороне города, но сейчас, тихим воскресным утром, поездка приносит мне успокоение, дарит ощущение цели и направления в общей турбулентности моей жизни. Интересно, Паркер Стоквелл уже рассказал Бакли о моем вчерашнем взрыве? Вероятнее всего – да, ну и черт с ним. Я полностью в своем праве, когда говорю кому-то отвалить, к тому же я уже сделала предупредительный выстрел по поводу неприемлемой гендерной политики фирмы.
Разумеется, все это сливает в канализацию мои шансы на партнерство. Но, по крайней мере, Бакли не может меня уволить. Быть может, стоит сыграть в эту игру и уведомить его о возможных действиях Миранды, направленных против меня. О поцарапанной машине. О записке. Сука. О том, как она следила за мной в ресторане. Возможно, тогда Бакли со Стоквеллом немного смягчатся. Ненавижу саму мысль об отступлении, ненавижу выглядеть слабой, но я все еще желаю получить это партнерство. Я действительно желаю этого. А если Роберт считает, что я заброшу свою карьеру, чтобы он мог потешиться с этим мифическим баром, то он сам настолько же безумен, насколько считает безумной меня.
Я не безумна. Встревожена – да. Страдаю бессонницей – да. Доведена до рассеянности навязчивыми идеями – да. Но безумна? – нет. Это не обо мне. Приближаясь к Хартвеллу, я чувствую, как растет моя уверенность. Доктор Моррис права: пришло время встретиться с прошлым. Взять на себя ответственность. Поступить как взрослая. Осталось всего два дня до моего дня рождения. Через неделю все уже будет кончено, но будет только лучше, если я смогу подойти к своему сорокалетию без страха, что со мной случится то же, что случилось с ней.
40
Не знаю, что я ожидала увидеть в Хартвелле – наверное, какой-нибудь Бедлам из девятнадцатого века, но только не то светлое, современное здание, какое предстало моим глазам. Если бы не высокое проволочное ограждение, можно было бы запросто решить, что это школа. Голубые окна-иллюминаторы на фоне кремовых стен, несколько очень по-скандинавски решенных деревянных фрагментов облицовки фасада. Вся эстетика здания склоняет к умиротворению. Это ощущение не отпускает меня, когда, миновав главный вход, я оказываюсь в светлой приемной, украшенной живописными полотнами и керамическими изделиями – вероятнее всего, творениями рук здешних постояльцев – вперемежку с мотивационными плакатами.
– Здравствуйте.
Женщина в синей футболке-поло улыбается мне из-за сосновой конторки:
– Заранее приношу извинения. Утром у нас полетела вся система. Какие-то неполадки с сервером. Наладчики обещали приехать, но никого пока нет, так что вам придется какое-то время меня потерпеть – мы вынуждены вновь обратиться к бумаге и ручке. Чем я могу помочь?
– Я договаривалась о встрече с сестрой Дебби Вебстер.
– О, здесь тоже неувязочка, – с извиняющимся видом пожимает она плечами. – Мигрень. Она сообщила, что берет больничный. Правда, сделать отметку об