- Нет. Я спал, - бурчит недовольно и тут же интересуется ехидно. - А что по-твоему могло меня испугать?
- Не знаю, - поднимаю лицо. И натолкнувшись на внимательные карие глаза, дрожу всем телом.
- Ты в безопасности, - словно маленькой повторяет Ордынцев и с явной неохотой выпускает меня из медвежьих объятий.
- Погоди, - поднимает вверх указательный палец. – Кажется, это вода у соседей шумит.
- Кто-то поет в душе? – обхватываю себя обеими руками. Для меня любой шум в «Соснах» кажется запредельным явлением. Папины подрядчики работают на совесть. Или полная звукоизоляция только у меня?
- Долбоящер какой-то, - кивает Генерал. - Первый час ночи. Вот какого песни в душе горланить? Кто там живет, не знаешь?
- Никто. Номер долго пустой стоит.
- Но голос молодой, - прислушивается Васечка. И морщится недовольно. – Пойти нагнать, что ли? А то разбудили тебя…
- Я не спала, - ляпаю не подумав.
- О чем мечтала? – устало трет лицо Ордынцев. – Или тряслась от страха? Никто сюда не сунется, Катерина. Кишка тонка. Поняла?
Киваю как школьница.
- Тогда спать, - велит мне Генерал, отходя к окну. – Спят усталые игрушки…
- Не смешно, - фыркаю я обиженно. Но тут же в моем собственном воображении Айрат съеживается до размеров крысы. Самой настоящей серой противной крысы, которую давным-давно ждет самодельная мощная мышеловка.
- Перестань бояться, девочка, - Ордынцев в полшага оказывается рядом. Сильная рука тянется к моему лицу. Порыв успокаивающий и неконтролируемый. Но у меня срабатывают свои инстинкты. В ужасе отшатываюсь от Генерала. Прикрываю лицо руками. А из горла рвется безмолвный крик. И тут же спохватившись, шепчу.
- Простите…
- Твою мать, - рычит Василий Петрович, морщась как от боли. На скулах играют желваки, а глаза мгновенно загораются огнем лютой ярости. Но Ордынцев мгновенно берет себя в руки и заявляет, желая казаться спокойным. – Извини, Катюша. Не хотел тебя испугать.
Но хриплый голос выдает Генерала с потрохами. Неужели он из-за меня волнуется? Быть такого не может.
Глава 14
Глава 14
Лишь на минуту Катерина оказывается в моих руках. Чувствую, как по мне распластываются упругие сиськи и с ума схожу от желания. Но тут же отодвигаю девчонку в сторону. Сейчас прижмется покрепче, а там стоячок уже наметился.
Твою ж мать! Ни одна другая женщина на меня так не действовала. А от Кати, соплячки двадцатилетней, так и шарашит. Чумной целый день хожу. Выглядываю в окно, пытаясь сосредоточиться. Остыть хоть немного. И когда хоть немного легчает, возвращаюсь к ней.
- Перестань бояться, девочка.
Безотчетно тянусь к лицу, собираясь убрать запутавшиеся прядки. Но Катя отшатывается в ужасе. Да еще прикрывает лицо руками.
- Простите… - шепчет, пытаясь справиться с эмоциями.
- Твою мать, - отступаю назад. Хочется заорать от бессилия, а еще больше – найти того гада и просто вломить ему в будку. Но я сдерживаюсь. Стараюсь не выдать эмоций. И замечаю раскаянно. – Извини, Катюша. Не хотел тебя испугать.
- Я сама виновата, - всхлипывает она. – Не могу реагировать нормально. Вот вы не желаете мне зла. Я умом понимаю, а инстинкты берут вверх.
- Пройдет, - цежу негромко. – Пойдем на балкон. Подышим воздушком, - приглашаю предельно корректно. – Лучше спать будешь.
- Наверное, вы правы, - нерешительно мямлит она. Взвешивает все за и против. И наконец соглашается. – Можно там чаю попить, - предлагает, выжимая из себя улыбку.
- Хорошая идея, - соглашаюсь поспешно. – И пледы возьмем.
- Устроим пикник, - кивает Катерина, смаргивая слезы.
«Сука, - мысленно обращаюсь к Айрату. – Как же ты посмел сломать такую девчонку? Найду урою. Просто урою, чтобы такого скота земля не носила!»
Включив чайник, снова режу сыр и колбасу. Наблюдаю, как Катерина чинно раскладывает пакетики по чашкам. И распахнув дверь на балкон, выношу тарелки, чашки и плед.
- А вам? - указывает Катя на флисовую тряпку и спохватывается. – Сейчас из спальни второй принесу.
- Не надо. Я не замерзну. На улице плюсовая температура, - отмахиваюсь я. И в который раз поражаюсь новой знакомой. Она заботится от чистого сердца. Не вымогает подарки или покупки в ЦУМе. Ведет себя просто и этим подкупает. Даже расставаться не хочется. Схватить бы в охапку. Зацеловать. Утянуть к себе в медвежий угол и объявить на весь белый свет о женитьбе. Плачьте, девушки! Ордынцев женился. Нашел ту самую единственную.
Выйдя на террасу, безотчетно отодвигаю ротанговое кресло для Катерины. Набрасываю ей на плечи плед и протягиваю чашку с дымящимся чаем.
- Надо мед завтра купить, - плюхаюсь в соседнее кресло. И сжав в пальцах горячую кружку, откидываюсь на спинку. – Хорошо-то как!
- Хорошо, - вздыхает Катя, успокаиваясь.
На улице царит полная тьма. Да и сама территория больше похожа на лес. Густо посаженные деревья. Бурелом кое-где.
- Мы решили оставить эту часть парка нетронутой. Гостям приятно жить в лесу. Сосны почти к самым окнам подходят и воздух целебный, - объясняет Катерина на правах хозяйки.
- Фитонциды, - ляпаю с серьезной мордой. – Если б меня спросили, я бы тоже поддержал эту идею.
- А у главного входа разбили новые клумбы и фонтан поставили. Видели?
- Хмм… -задумчиво чешу репу. – Фонтан? – переспрашиваю глухо. И во все глаза смотрю на Катю.
Какой еще фонтан, девочка? Я же на тебя пялился. Думал, сдохну, если не познакомлюсь.
- Белый такой, мраморный, - тихо посмеивается Катерина.
«Ожила. Оживает птица моя. Слава богу», - выдыхаю я, а вслух замечаю задумчиво.
- Да я с дороги ничего не соображал. Ехали долго. Пробки эти на трассе.
Вру и не краснею. Дорогой я работал. И десять часов в комфортабельном автомобиле переношу прекрасно. Как на курорте. А что не соображал, так тут полностью твоя вина, Катя!
- Завтра рассмотрите, - улыбается Катерина.
- Покажешь, - фыркаю довольно. – А я до утра продумаю стратегию. Посоветуюсь с Ильичом. Но скорее всего, будем вместе ходить. Вернее, ты идешь впереди, а я сзади. Но так, чтобы ты все время была у меня на глазах.
- А это необходимо? – растерянно тянет Катя. – У меня мало