- Мне тоже прописали плавание, - заверяю с предельно честным лицом. Докторша не включила. А я что-то забыл проконтролировать. Придется с утра напомнить. – А вот танцы… - усмехаюсь весело. – Тут я – пас, но посмотреть могу.
- Мне не очень удобно, Василий Петрович, - вздыхает Катерина.
- Попробуй назвать меня Васей. Это не сложно. Ва-ся! – увожу разговор в сторону. Со мною спорить бесполезно. Я уже все решил.
Девчонка заливисто смеется. И повторяет старательно.
- Ва-ся.
- Ну вот, получилось! – веселюсь я и поясняю предельно серьезно. – Пока у тебя не появится нормальная охрана, я буду рядом. Поняла?
- Да… Но…
- Никаких но. Привыкай, - роняю немного резко. И сам спохватываюсь. А ну, как испугаю девчонку. – Я бы второго охранника тоже поменял, - морщусь недовольно. – Не нравится мне эта ситуация. Я бы на корню все инсинуации пресек и в бетон бы виновных закатал. Чтоб ни одна зараза голову не подняла. Сменил бы весь все твое окружение.
- И Ларису? – изумляется Катя.
- А она тебе тут нужна?
- По большому счету, нет. Но мне одной скучно. С новыми людьми я схожусь плохо. А Лариса со мной уже год. Мы с ней сроднились. И дочка ее приезжает. Люська. Смешная такая. Они точно не предадут.
- Ни в ком нельзя быть уверенными, - усмехаюсь я, оставляя на стол пустую чашку. Вытягиваю ноги, и сам не сразу понимаю, что двигаюсь вместе с креслом поближе к Кате. Ну и хорошо.
- В Ларисе можно не сомневаться, - мотает головой Катерина. Кошусь на нее и балдею от близости. Стоит только руку протянуть и можно коснуться ладони. Взять ее в свои. Согреть. Но я всего лишь вдыхаю слабый запах парфюма и приказываю себе отбросить на фиг любые хотелки.
- Почему? – спрашиваю резко. С трудом возвращаюсь к разговору. Стараюсь не пялиться на девчонку.
- Люся – это папин социальный проект. Соседка папиной бывшей. Ее два года назад избил отчим. Да так сильно, что она в реанимацию попала. А папа узнал и оплатил все лечение и последующую реабилитацию. Люська теперь в Сочи учится. Сама поступила. И к нам приезжает на выходные. А Лариса каждый день молится за папино здоровье. И в церковь ходит свечки ставить.
- Немудрено, - роняю я сквозь зубы. – А отчим этот?
- Сидит. Папиными усилиями.
- Вот бы и Айратку закрыть надолго, - выдаю я, не подумав. Дипломат из меня хреновый. А кавалер еще хуже. И тут же замечаю, как меняется в лице Катерина.
- Так его сразу арестовали. А вот недавно был суд в какой-то инстанции. Рассмотрел снова дело и счел приговор суровым. Заменил наказание на год и выпустил на свободу.
- Козлы, - морщусь как от боли. – Тогда в страну закрыть въезд. Объявить его персоной нон грата.
- Мой папа не настолько влиятелен, - смеется Катя.
А я в который раз задумываюсь, как девочка из богатой семьи смогла вырасти такой открытой и непритязательной. Или так заточение у Айрата повлияло на характер мажорки? Хорошо бы найти старые фотки и посмотреть на Катю до плена. Может, хоть так разочаруюсь в ней и остыну?
Глава 15
Глава 15
Всю ночь я ворочаюсь без сна. Даже уснуть не пытаюсь. Думаю о Катерине. Не идет из головы, птица маленькая. Кажется, вот она, рядом. Руку протяни и поймаешь. Но только шаг сделаешь навстречу, как она устремляется прочь. А потом приближается несмело. Дразнит меня, старого кота.
Кот и птица. Прикольное сравнение.
«Да ты поэт, Вася, - усмехаюсь, подминая кулаком подушку. – Поэт хренов. Лучше бы о деле думал. Раз вызвался защищать девочку, хоть план действий набросай, что ли?»
Тут, в «Соснах», все просто. Нужно только дернуть Макарова и охрану санатория. Усилить пропускной режим, заделать дырки в заборах. И запретить посторонним шататься к косметологам и в парикмахерскую. Это дело техники. Меня сейчас больше интересует Айрат. Как вычислить эту суку? Как заставить его забиться в самую глубокую нору и не отсвечивать? Чтобы нос боялся высунуть на свет божий.
Ясен пень, смотаться к нему можно. Вообще не проблема. Приехать, вломить по шею в землю и тут же на самолет. Одним днем обернусь. Вот только мне напарник нужен толковый. И на подъем легкий. Но среди близкого круга мало таких. Кто-то зажрался на высоких должностях и с места не сдвинется, кто-то бухал как не в себя и растерял физическую форму и сноровку. Был один. Слава Лунин. Да и тот женился недавно.
«Надо погранцам задание дать, - размышляю лениво. – Пусть оповестят, когда эта тварь пересечет границу. И кого-нибудь из частного агентства приставить. Пусть ведут. Может, удастся что-то накопать».
Мысли цепляются одна за другую. Бегут по кругу и снова возвращаются к Кате. Мне бы отойти в сторону. Не лезть когтистой лапой в золотую клетку. Но ничего не получается, как не уговариваю себя. Запала мне в душу маленькая птичка.
«Не навреди, - просит чуйка. – Она и без тебя сполна хлебнула. Не сломай ее, Вася».
- Да не могу я ей навредить! – подскакиваю с дивана. Спину ломит от неудобного ложа. А голова раскалывается на части. Будто кувалдой по ней всю ночь били.
Распахнув шторы, выхожу на террасу. А там уже рассвело. Птички поют и солнышко проглядывает сквозь мохнатые ветки сосен.
Хорошо, твою мать! Как же хорошо!
Вернувшись в комнату, быстро напяливаю спортивный костюм и кроссовки. Оставляю Катерине записку на картонке из-под чая.
«Ушел на пробежку. Буду через сорок минут. Из номера не выходить!»
И подчеркиваю дважды для острастки. Дескать, все серьезно, Кать. Очень серьезно.
Обычно я могу бегать долго. Час. Полтора. Но после гадской болезни меня хватает только на двадцать минут. Дыхалка подводит сразу, как только газую в гору. Сбиваясь с ритма, останавливаюсь на полпути.
Обливаясь потом, перевожу дух. И будто в первый раз завороженно глазею по сторонам. Горы. Сосны. И воздух, хоть ложкой ешь.
«Какой из тебя защитника, жеваный крот? Ты же собственную задницу еле тягаешь», - морщась, вытираю мокрое лицо. Цепляю взглядом желтую и красную листву, разбавленную спокойным зеленым. И не торопясь спускаюсь вниз в санаторий.
Девичью фигурку в