Фаррел с удивлением посмотрел на него, но дядя кивком дал добро, и лепрекон отщипнул крупинку от слитка. Зашипев, благородный металл превратился в бесформенную массу алого цвета, и Лемм всей мощью своих рук надавил на подбородок мага и буквально влил содержимое кружки в его глотку. Наместник перестал дрожать и, казалось, даже дышать, настолько окаменевшим выглядело тело Тогля, удерживать его стало бессмысленно.
Прошло несколько минут, и маг в белом резко открыл глаза и сел напротив, взгляд его был ясным, и этот факт радовал.
– Ну, здравствуй, мой зельевар, – заговорил он, а его глаза приобретали неестественный темно‑синий блеск. На зеленой радужной оболочке один за другим стали появляться едва различимые круги, кардинально меняя структуру глаз, и, когда трансформация закончилась, Тогль улыбнулся и низким голосом добавил: – Как же долго я тебя искал!
Продаю счастье. Дорого Глава 7
Ромул и Рем
Пьяный здоровяк Торенс бросил машину на парковке, и, пошатываясь, пошел к фургону. В одной руке он держал початую бутылку односолодового, а в другой – глиняный кувшин с пробкой. Уже светало, весь парк безмятежно спал, впрочем, его это не волновало. Завалившись в вагончик, он поставил виски на стол и, не пытаясь быть тихим, принялся искать кружки. Отборная брань эльф чередовал с хвалебными фразами в свой адрес, но больше было все же брани – он возмущался, куда можно было засунуть посуду.
– Все‑таки забрал, – потирая глаза, радостно сказал Дез.
– Твоему брату невозможно отказать, – наконец найдя стаканы, гордо заметил Торн. – Смотри, что я умею, – он подошел к кувшину. – Куффер научил одному фокусу. Закрой глаза.
Фокусы в четвертом часу утра – то еще удовольствие, но правильно заметил Торн, ему трудно отказать. Откупорив сосуд, старший брат взял с пола реквизит для сеанса спиритизма. На удивление, оба кувшина были похожи, как две капли воды. И дабы настоящий не источал нити Ра, налил немного воды в горлышко.
– Открывай, – приказал Торенс, и Дез увидел одинаковые сосуды на столе и довольную рожу брата, того аж распирало от знаний. – Угадай, где настоящий?
– Не до шуток, Торн, – строго посмотрел на него Дезмонт.
– А ты попробуй!
– Оба фальшивые, – резко ответил лилипут. – Нет нитей Ра.
– Не угадал, – рассмеялся здоровяк. – Возьми вот этот.
Нехотя Дезмонт взял кувшин, подержал и поставил обратно на стол. Брат попросил повторить то же действие со вторым сосудом, и когда лилипут протянул руку, его лицо изменилось. Дезмонд не ожидал, что один окажется тяжелее другого, и ладно бы на несколько грамм – нет, ощущение, что во второй налили ртуть вместо воды. Раза в три тяжелее.
– Где нити Ра? – разглядывая сосуд, растерянно спросил Дез.
Он окончательно проснулся, понимая, что держит в руках настоящий артефакт, а когда брат объяснил, что любая жидкость априори легче сущности Ра, а, следовательно, при попадании образует на поверхности своего рода пленку. Эльф почесал лысину и улыбнулся простоте маскировки. Ведь это способ, не опасаясь воровства, хранить ценнейший артефакт на видном месте.
– Именно так этот старикан и хранил кувшин на виду у всех, – похлопав брата по плечу, заметил Торн. – Кстати, Куффер удивился, почему делаем такую слабую концентрацию, – разливая виски по стаканам, заявил он. – Если делать один к одному, то вся пыльца выйдет примерно за девять минут, а мы по полчаса возимся.
– Нет! – строго заявил лилипут. – Я не хочу горы тропов в шатре, мы не будем повышать концентрацию. Одна капля на тридцать миллилитров воды, ни больше ни меньше.
– Куффер сказал, что чем выше концентрация, тем сильнее опьянение.
– Ты меня не слышишь?
– Слышу, не кричи, – рявкнул Торн. – Просто куда удобнее брать пыльцу у обездвиженного человека, тем более запас сущности теперь нескончаемый, хоть залейся.
– Нет! – стукнув стаканом по столу, резко сказал Дез. – Не будет этого! И вообще, завязывай пьянствовать, я хочу спать.
– Погоди, давай выпьем.
– Не со мной. Буди цыгана, близнецов, хоть Сорса, мне плевать, – указывая на дверь, ответил лилипут. – А я буду спать.
– Подумаешь, белая кость! Вот пойду и разбужу! – обиженно, забрав при этом бутылку, ответил Торн и вышел, громко хлопнув дверью.
Лилипут раздраженно выдохнул и, как только брат ушел, заткнул кувшин пробкой и убрал в сейф. Как ни крути, но было нечто пугающее в этом артефакте. Даже несмотря на простую форму и минимум особых примет, он отличался от прочего реквизита. Цвет глины более кровавый, что ли, царапины и сколы походили на следы от когтей, да и запах – он не пах глиной, он вообще ничем не пах. Вероятно, поэтому Дезмонд и убрал его в сейф. Мало обладать древним артефактом – надо научиться с ним жить, иначе беда.
С появлением Торенса в парке «Вондерленд» многое изменилось. С легкой руку Грукка его прозвали Торном, порой проглатывая последнюю букву – получалось имя скандинавского бога, что тешило самолюбие эгоистичного эльфа. Любитель разврата, кутежей и пьянства, он каждую ночь устраивал попойки, перетаскал в фургон почти всех девиц, работавших в парке, успел подраться чуть ли не с каждым, кто попробовал ему перечить, но главное – он опаивал всех темной водой, мешая ее с алкоголем. Эта гремучая смесь, к слову, сильнее пьянила, развязывала язык и отшибала память.
– Эй, Торн, я пригласил на вечер двух студенток, – заглянув в вагончик, сказал цыган. – Их склеили близнецы, говорят, девчонки – огонь, чисты, непорочны, уезжают на учебу в столицу и хотят оттянуться перед универом.
– Не проблема, – отпив прямо из горлышка, ответил эльф. – Только вечером, сейчас у меня сон.
– Может, хватит вечеров? – выхватив бутылку, возразил лилипут. – Ваши гулянки отпугивают клиентов. «Вондерденд» – парк для семейного отдыха!
– Ты прям как Сорс заговорил, – рассмеялся Торн.
– Есть такое, – поддакнул цыган.
– Пошел вон отсюда, – швырнув в Корсу бутылкой, закричал лилипут. – Иди работай, толпа клиентов у шатра, а он о гулянках думает.
– Эй, полегче, – заступился за друга Торенс. – Почти полная бутылка односолового, я за нее деньги платил!
– Мои деньги,