Казначей покосился на Лесоруба:
– Не стоит.
– Ну, хоть девочку! Я из нее настоящую разбойницу воспитаю! Надо же будет кому-то дело передавать!
– У девочки другая судьба, – неторопливо проговорил Волшебник из угла.
– Да и воспитывать лучше собственного ребенка.
– Откуда ж мне собственного взять?!
– Так тебе Стрелок нужен, а не я! – обрадовался Никита.
– Пришлю я тебе Стрелка, – вздохнул Казначей. – Но дальше уж сами разбирайтесь, без меня.
По торжествующему блеску в глазах Элли ему стало понятно, что на этом торг можно завершать.
135
135
Первым необычного путника обнаружил Емельян. Под самоходной печью. И обнаружил-то случайно – запнувшись за тяжеленный сапог, торчащий из-под колеса.
– Через три колена в дымоход! – выругался печник и наклонился.
Навстречу ему понеслась брань – отборная, изысканная, да с такими оборотами и эпитетами, что челюсть у хозяина транспорта отвисла. Это был малый морской загиб, отточенный долгими годами тренировок. Если бы в этот момент рядом оказалась атаманша Элли, она бы сразу узнала и загиб, и произносившего его человека. Впрочем, к концу загиба на подмогу печнику уже спешили разбуженные громкими криками разбойники и давно уже не спавший Казначей.
Над дорогой повисла мертвая тишина. Из придорожных зарослей спешно вылезал государственный преступник. Рыцарь, монах и некрасивый юноша, уже выучившие на своей шкуре, чем грозит малый морской загиб, выбираться на дорогу не торопились.
– Что за шум? – Казначей стремительно приближался.
– Вот! – указал на неожиданного гостя Емельян.
Из-под печи выбирался крепкий, немолодой человек. От окружающих его отличали куртка из грубой кожи поверх полосатой тельняшки, ботфорты с загнутыми обшлагами и абсолютно лысая голова.
– Извините, пригрелся, – отряхивая с себя пыль, признал тот. – Холодно у вас тут по ночам.
– А чего сразу браниться-то?! – надулся печник.
– Ты первый начал. Я только показал, как бранятся по-настоящему, – лысый путник потащил из-под печи котомку и…
– Лопату от-дай! – из кустов пулей выскочил Ярослав.
На лице лысого появилась счастливая улыбка:
– Все! Остаюсь здесь жить!
136
136
В начале лета боцман Рома вернулся из очередного рейса и решил, наконец, завязать с морем. Надоело! Постоянно в пути, неизвестно где, непонятно куда. Вокруг сорок, а то и полсотни мужиков, злых, вонючих, измученных штормами и штилями. Кок готовит отвратительно, капитан скряга и жадина, старпом тоже не подарок. И он, боцман, где-то посередке между капитаном и матросами. Надоело! Вот и сошел Рома на берег.
Матросы устроили ему бурные проводы с грандиозной попойкой, от которой пострадал не один портовый кабак. Пропили все месячное жалование, даже в кубышку кока залезли.
– Куда же ты теперь? – спрашивали матросы.
– Туда, где морем не пахнет, где моря не видно, где о море проклятом вообще никогда не слыхали! Надоело!
– Где ж ты такое место отыщешь? – удивлялись матросы.
– А вот возьму весло и понесу. И где спросят, зачем мне лопата, там и поселюсь!
Так и поступил. Взял шлюпочное весло и пошел прочь от берега. Долго идти пришлось бывшему боцману. Везде весло называли веслом. Вскоре он удалился не только от моря, но и от мест с большими реками и озерами. Но все равно встречные называли весло веслом и не иначе. И вот, наконец, пространствовав почти все лето, предчувствуя слякотную осень и морозную зиму, Рома неожиданно окончил свой поиск.
Он с радостью вручил «лопату» юноше:
– Держи! Мне оно больше ни к чему.
Ярослав ошарашено посмотрел на бритоголового, открыл было рот.
Но в это время из леса послышалась приближающаяся ругань. Вскоре можно было различить бурное течение еще одного морского загиба. Этот, в отличие от Роминого, не отличался отшлифованностью фраз, зато изобиловал вариациями и обертонами.
Глаза бывшего боцмана полезли на лоб:
– Не может быть! – и, вторя приближающемуся из чащи голосу атаманши, развернулся радостный большой морской загиб.
137
137
Путешествие продолжилось. Только теперь место молчаливого Стрелка занял монах. По словам Казначея, Левонтий должен сопровождать героев до Асседо – там у них общий интерес.
Вольностранствующий ребби оказался весьма разговорчив. Вскоре в нем, неожиданно даже для самого монаха, пробудился проповедник:
– Мы, евры – народ избранный Б-гом, – вещал он. – Большинство религий утверждают, что Б-г один. Но каждая конфессия уверена, что этот единственный Б-г – их. В первом случае все они, несомненно, правы. Б-г один. А вот ликов и имен у Него множество. Каждому народу Б-г предстает в своем обличие. Вот все и думают, что у каждого свой собственный Б-г. И только евры знают точно: Б-г один для всех. Поэтому нам, еврам, достаточно одного Его имени. Б-г есть Б-г.
Б-г посетил все народы, и выбрал нас, евров. Всем Он даровал много благостей и знаний. Но увидел Он, что не ценят Его дары люди. И решил Б-г назначить всему сою цену. И пришел к еврам и сказал: «Я принес вам знание и оценил его, чтобы вы передали знание это вашим потомкам. Подходите, покупайте!». И это было первым уроком. Высока оказалась цена даже для всего еврского народа. И стали евры торговаться с Б-гом. Тогда Б-г сказал: «Назначьте свою цену. Но смотрите, чтобы цена была достойной!» Таков был второй урок. Поэтому евры никогда никому ничего не дарят и просто так не делают. Многие нас за это не любят. Некоторые нас за это уважают. А народ еврский страдает оттого, что всему знает цену.
– Что же тебе предложил Казначей? – попытался сменить тему разговора Никита, которому история отношений евров с Б-гом уже поднадоела.
– Он назначил достойную цену, – уклонился от ответа Левонтий.
138
138