Он поднимается и отсаживается от меня.
Глава 24
— Духи, они уже здесь! — неожиданно громко выкрикивает гид. — Смотрите! — ударяет в бубен. — Они заплясали, предвещая нечто важное! Молчите и смотрите!
Поначалу ничего не происходит. Я вглядываюсь в черноту неба, пока не различаю бледные, едва незаметные переливы.
Не проходит и пары минут, как они становятся ярче. Изумрудные, фиолетовые, бирюзовые полосы начинают медленно струиться по небу, пока не заполняют все пространство над головой.
Тишина стоит абсолютная, я не слышу даже собственное дыхание. Зрелище настолько волшебное и невероятное, что в этот момент и правда кажется, что физики не существует, и перед нами настоящая магия.
— Посмотрите на озеро, — говорит гид почти шепотом.
Оказывается, водная гладь отражает все эти невероятные цвета. Испытывая восторг и трепет, я поднимаюсь и делаю несколько шагов вперед.
Здесь, между небом и землей, кажется, что сам космос накренился, и ты паришь в нем, став частью его бесконечности. Сердце бьется от восторга. Мурашки бегут по коже, я застываю как будто вне времени и пространства. Забываю о Ростиславе и его обиде, забываю о своем вынужденном вранье и проблемах. Я впервые не думаю ни о чем, и ощущаю покой.
— Духи — всюду, — шепчет гид. Тишина по-прежнему полная, и прекрасно слышно каждое слово. — Они танцуют на пиру, они шепчут и, если нужно, подскажут. Вы можете спросить у них все, что хотите. И поверьте, они ответят. Со всей искренностью. А еще, — он меняет тон на обычный, — можно загадать желание.
Воздух чист и прозрачен, я жадно вдыхаю его, любуясь природным чудом, а потом произношу беззвучно:
— Духи севера, если вы слышите, дайте какой-то знак. Вы вечны, но видели ли вы когда-нибудь столь глупую женщину? Которая потеряла и нашла, но совершенно не понимает, что теперь делать. Мои призраки ожили, и жизнь в дребезги вместе с сердцем. Я слепо неслась за ним на край севера, а найдя… окончательно запуталась. Я больше не могу быть его девочкой, готовой и в огонь, и в воду. Все поменялось. Дайте мне разума.
Когда идем по тропе обратно, в лесу что-то потрескивает. Один раз, второй, третий… очевидно, это часть экскурсии, и мы понимающе переглядываемся, улыбаясь. Я ловлю взгляд Ростислава, но он скользит мимо, как если бы меня здесь не было.
— Слышите? — говорит гид. — Это духи провожают нас и заодно перешептываются, кто загадал самое оригинальное желание под северным сиянием!
Мы все смеемся, кроме Ростислава, и я понимаю, что мы столкнулись с нашим первым кризисом.
Вернувшись в свой домик, я первым делом принимаю душ, вскоре возвращается Надя с уставшими мальчиками.
Пока я купаю детей, Надя взахлеб рассказывает про детскую комнату и про то, что Северянин приходил решать какие-то задачи с администратором, они долго обсуждали грядущую перепланировку, после чего немного поиграли с мальчиками, и ей даже удалось выпить лимонад.
Качаю головой: у Давида Сергеевича терпение по швам окончательно треснуло? Даже бывшая горничная ему ни по чем. При ней спокойно идет к детям, как будто это в порядке вещей.
Почему-то эти мысли вызывают улыбку.
Не знаю, во что они там играли, но дети вырубаются, едва коснувшись подушки. Надя убегает в бар, пить шампанское и любоваться сиянием, а я, настроившись на долгую борьбу с малышами, ощущаю что-то вроде легкого неудовлетворения. Вот так легко уснули? И все, серьезно?
Долго сижу на подоконнике одна в темноте. В домике тихо. Передо мной нетронутый бокал красного вина.
Из окна видно сияние, но отсюда не так зрелищно. Я беру телефон и листаю фотографии, они, конечно, не передают космическую красоту того момента, но все же увлекаюсь. А потом приходит сообщение:
«Как экскурсия? Это Давид».
Вздыхаю и улыбаюсь. Что ему ответить?
«Безумно красиво. Мне очень понравилось, спасибо».
«Давно хотел тебе показать. Один гештальт закрыт».
«У тебя есть список, что бы ты хотел показать мне?»
«Хорошие впечатления усиливаются, когда их с кем-то делишь».
Откладываю телефон, пока делаю глоток вина.
«Как дети?»
Я быстро делаю фотографию, отправляю.
«Спят выкупанные и сытые гусята в пижамах».
Он пишет: «Гусята)»
Он снова пишет: «Быстро засыпают?»
«Да. У меня есть простой лайфхак: пережимаешь сонную артерию, полминуты и готовы».
Давид отправляет хохочущие смайлики.
И я тоже тихо смеюсь. Делаю еще глоток вина. Шуточки не для всех.
Он снова пишет: «Расскажи, что загадала духам».
Тебя. Тебя загадала. Я качаю головой. Мне не хватило бы жизни пережить твою смерть, и не хватит ее же, чтобы смириться с невзаимностью.
«Экскурсия прекрасна, но это ничего не меняет. И не пиши мне больше, я с мужем».
Следом на телефон падает фотка: Ростик сидит в баре и пьет виски. Черт.
«Он один?»
«Тут много туристов, ему не скучно. Если хочешь, приходи».
«Дети спят. Я хочу поехать завтра с мужем домой. Мы поссорились, это плохо. Мы сможем закончить сделку позже?»
Он мешкает, но недолго:
«Хорошо».
Пока меня не было, он пришел в игровую и приглядел за мальчиками. И так тепло от этой мысли.
«Ненавижу тебя», — пишу ему.
«Знаю».
Закрываю глаза и запрокидываю голову. Чуть позже он присылает еще одно сообщение:
«Я скажу, куда и когда приехать. Через неделю».
Теперь моя очередь немного помедлить. И повторить его ответ:
«Хорошо».
Глава 25
Мы прилетаем в Ростов рано утром. Надя уже давно в Краснодаре, а наш самолет задерживают аж на час, все это время Савелий ждет в аэропорту.
Ему необязательно выходить вперед — Святошу и так видно издалека. Высокий, уверенный, в черной рубашке, брюках и длинном пальто. А его неизменная ухмылка сразу же выдает настроение. Каждый раз, когда я чувствую давящую энергетику Савелия, хочется улыбаться.
Его серую мораль я мажу на хлеб утром, она — мой лучший завтрак. А он — напоминание о тех временах, о которых забывать не хочется.
Я не могу похвастаться ростом под два метра, поэтому привстаю на цыпочки и усердно машу.
— Ребенка не урони, — раздражается Ростислав.
Я перехватываю Ромку поудобнее и машинально чмокаю сына в лоб. Ярик дрыхнет в коляске, ручки которой сжимает Ростислав.
Вчера мы с мужем помирились и даже хорошо провели последний день отпуска, я подумала, что разобрались, с горем пополам, но судя по всему — не очень.
Он воспринимает присутствие Савелия как провокацию, хотя мы договорились, что именно Исса отвезет нас с мальчиками домой.
— Эй, все нормально.