— Ага, давай вместе порадуемся нашему юристу, — Ростик привстает на цыпочки и активно машет.
Боже.
Я понимаю, что дело не в Святоше — Ростик чувствует ложь, которой я кормлю его с ложечки, и снова ощущаю вину.
Савелий чуть расширяет глаза в удивлении. Взаимная неприязнь этих двух мужчин обычно не является проблемой, потому что они как параллельные прямые: двигаются в одном мире, но никогда не пересекаются. Савелий приезжает ко мне на кофе в лучшем случае раз в месяц, я подгадываю, чтобы муж в это время работал.
Я правда очень стараюсь, чтобы они не виделись. Савелий — безупречный игрок, который умеет вести себя так, чтобы не задевать чужие границы, когда захочет. Ростислав — прямолинейный, слишком честный, чтобы играть в такие игры.
Когда мы выходим в зону прибытия с багажом, Савелий щедро обнимает меня и чмокает в губы. Я отворачиваюсь, но он успевает. И делает это спе-ци-а-льно.
— Привет, мелкая. Как мои крестники? — Савелий наклоняется, словно оценивает их. — Здорова, Ростислав.
Протягивает руку Ростику, тот ее пожимает. Очевидно нехотя.
— Как обычно твои крестники не в восторге от взлетов и посадок. Закладывает ушки.
— Нафига ты таскаешь детей по стране и портишь жизнь окружающим, женщина?
— Чтобы ты спросил, — отвечаю я. — Эй, а это что? Засос? Да ладно! — я тянусь к его шее. — А ну-ка дай посмотреть!
Савелий моментально отшатывается.
— Э, стоп. Трогать нельзя. Идем, тут слишком людно, все чихают и кашляют, а у нас потомства две коляски. Моя машина на парковке.
Пока идем, обсуждаем погоду, перелет.
— Ладно, шутки в сторону. Договор я проверил, годный. Ты будешь богата. Я даю добро.
— Серьезно? Вот так просто?
— Серьезно. Я дописал пару пунктов, чтобы тебя подстраховать, отправил на почту тебе и юристу Литвинова. Он пока не ответил.
Я быстро открываю приложение почты.
— Ты отправил в четыре утра! Еще бы он ответил. Как это вообще было: почему бы в три утра мне не почитать договор?
— Ты вообще спал сегодня? — встревает Ростислав. — Сможешь нормально вести машину? Дорогая дальняя.
— Руки трясутся слегка, а так смогу, — меланхолично отвечает Исса, показывая, что ему совершенно плевать на то, что думает мой муж. И тот останавливается.
Последняя капля упала.
— Савелий, шутки твой дурацкие, ну правда не в тему! — вспыхиваю я.
— Рада, я поеду, мне еще помыться надо, а потом на объект. Работы по горло, я и так пропустил неделю.
— Точно? Ты уверен, что не сможешь нас проводить? Так быстро время прошло.
— Мне правда пора. Савелий о вас позаботится, — он уступает коляску Иссе.
— Понятно. Напиши потом, хорошо?
— Что написать?
— Что-нибудь. Когда сможешь приехать и все такое.
— Конечно. И ты пиши, как дорога. — Он быстро чмокает меня в лоб, треплет Ромку за плечо, мажет взглядом по спящему Ярику и уходит в противоположную сторону.
— Любовь прошла, завяли помидоры… — тянет Савелий.
— Любовь не прошла, — огрызаюсь я. — У нас действительно проблемы, а ты ведешь себя отвратительно. Ты — не привилегированная единица, и я тебе не разрешаю такое.
— Я веду себя обыкновенно.
— Я знаю. Но не всем это подходит.
Мы останавливаемся у машины и смотрим друг на друга. Родной он мне, скотина такая, но родной. Едва его тонкие губы трогает добродушная улыбка, мое сердце взрывается. Ну просто вспыхивает в груди сверхновой от мысли, что я могу ему рассказать! Какие храню новости!
Он будет в таком шоке. Его это… конечно, размажет. Как и мне недавно. Но мне так хочется, чтобы он знал. Так сильно хочется!..
Но нельзя. Молчи, Рада, молчи.
— Это было навсегда, пока не кончилось, — говорит Савелий, имея в виду Ростислава и видимо, мою попытку создать семью.
Я подхожу и быстро обнимаю его. Савелий хлопает меня по плечу.
— Дай бой здоровья и терпения девушке, которая тебя полюбит, — шепчу я.
Он хрипло смеется.
— Сама будет виновата. Давай-ка закинем твои сумки в багажник.
Багажник Мерса открывается автоматически, Савелий поднимает первый чемодан, а я усаживаю Ромку в автокресло, пристегиваю.
— Ростик тоже сам виноват, что полюбил меня? Как думаешь? Я веду себя как стерва, и он недоумевает, что происходит.
— А нечего было прикидываться ангелом поначалу.
Я достаю спящего Ярика и осторожно переношу в машину.
— Тише-тише, байки-байки, сыночек. Спи, мой хороший, — закрываю глазки малышу. И обращаюсь к Святоше: — Можно было хотя бы не целовать меня в губы при встрече.
— Ну и втащил бы мне. Ладно, я просто дурно спал и не в настроении.
А я в шоке. Все еще в шоке, Исса из-за того, что узнала.
***
Ехать четыре часа, дети укачались и спят, а мы с Савелием пьем дрянной кофе с заправки и болтаем о делах.
— Значит, думаешь, сделка будет выгодной? — спрашиваю я в очередной раз.
— Продай его, Рада, — Исса больше не дурачится, говорит спокойно, адекватно. — Избавься от отеля. У меня самого, как вижу белый забор, каждый раз дыхание перехватывает. Не хочу на него смотреть. Другая жизнь была у нас, пора о ней забыть.
Всю дорогу я с любопытством разглядываю друга. Раньше не обращала внимания на детали, да и мне дела не было до других, даже близких друзей — с близнецами некоторые недели походили на выживание.
Сейчас же я с удовольствием отмечаю, что Савелий набрал с десяток килограмм мышечной массы, его щеки больше не впалые, а глаза — не мертвецки пустые. На скулах играет легкий румянец. Он выглядит на свой возраст — молодой успешный мужчина.
И этот засос на шее… вряд ли бы Савелий позволил его оставить незначительной женщине. Значит, его это не смущает. Интересные дела.
Неужели Давид был прав и жизнь после «смерти» Алтая продолжилась?
Думать об этом не хочется.
— Можно я у тебя кое-что спрошу? — говорю вполголоса. — Только не ехидствуй, ладно? Мне нужен совет.
— Валяй, рыба.
— У меня к Ростиславу очень теплые чувства. Я с ним иногда прямо счастлива, когда забываю о… ты знаешь о ком. Мы с Ростиком стали друг для друга волшебными таблетками к исцелению. Он очень нежный. Совсем другой. И мне этого хотелось. Но… сейчас наши чувства углубились и мне кажется… его напрягает момент денег.
— О чем ты?
— Я сказала, что взамен за отель Литвинов даст мне пять апартаментов в новом огромном отеле. Ты знаешь, какой они будут по расчетам давать доход, деньги очень хорошие, и Ростик… как будто напрягся. Или даже… расстроился. Потому что ему самом столько заработать будет сложно. — Вдох-выдох: — За такие