Я просмотрел таблицу и удовлетворенно кивнул. Цифры говорили сами за себя. Внедренная система организации производства, сочетающая государственное планирование с элементами рыночной экономики, полностью оправдывала себя.
— И еще один момент, — Котов понизил голос, хотя в кабинете кроме нас никого не было. — Налоговые отчисления в государственный бюджет с наших предприятий превышают плановые показатели на пятьдесят два процента. Думаю, этот факт особенно оценят в Кремле.
В дверь снова постучали. На этот раз в кабинет вошел Головачев.
— Леонид Иванович, все собрались в малом конференц-зале, — доложил он. — Ждут только вас.
Мы с Котовым поднялись и направились на совещание.
Малый конференц-зал, расположенный в правом крыле здания, напоминал университетскую аудиторию. Ряды столов полукругом спускались к центральной трибуне, создавая атмосферу научного собрания. Высокие окна пропускали достаточно света даже в пасмурный день, а электрические лампы под потолком добавляли помещению торжественности.
Когда я вошел, разговоры стихли. За столами сидели руководители всех направлений моей промышленной империи. Знакомые лица, проверенные люди, каждый из которых отвечал за важный участок работы.
Я прошел к трибуне и обвел взглядом присутствующих.
— Товарищи, — начал я без предисловий, — рад видеть вас всех в добром здравии. Как вам известно, недавно вернулся из… Башкирии, где наша экспедиция открыла новые нефтяные месторождения. Это значительно укрепит энергетическую безопасность страны.
Само собой, лишний раз упоминать про Маньчжурию нельзя. Поэтому я напомнил про предыдущие достижения.
По залу пронесся одобрительный гул.
— Теперь перед нами стоит новая задача государственной важности, — продолжил я. — В ближайшее время я отправляюсь с особой миссией в Мурманск, по поручению правительства, для геологических изысканий арктического шельфе.
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Ведущие инженеры и руководители подразделений переглянулись с нескрываемым удивлением. Хотя, опять-таки, про операцию Дацин я по-прежнему не мог ничего рассказать.
— На время моего отсутствия необходимо обеспечить бесперебойную работу всех предприятий, — я перешел к конкретным указаниям. — Особое внимание уделить трем ключевым направлениям: ускоренной разработке «Второго Баку», увеличению производства дизельных грузовиков «Полет-Д» и выполнению специального заказа по линии наркомата обороны.
Я жестом пригласил к трибуне Сорокина, молодого инженера, руководившего конструкторским бюро.
Сорокин, высокий худощавый молодой человек с аккуратно подстриженной бородкой и пронзительным взглядом, быстро поднялся с места. В руках он держал папку с чертежами.
— Товарищи, — начал он, раскладывая на трибуне схемы, — по распоряжению Леонида Ивановича мы завершили разработку новых видов стали и алюминия. Это революционные проекты, не имеющие аналогов в мире.
На стене развернули большой чертеж. Присутствующие с интересом рассматривали схемы. Сорокин дал самые радужные прогнозы по металлургическому проекту.
— Увеличьте план еще на процентов, — распорядился я. — Задействуйте Коломенский и Сормовский заводы. Высший приоритет.
Сорокин кивнул и сделал пометку в блокноте.
Следующим выступил Воробьев, руководитель исследовательского отдела, невысокий худощавый человек с редеющими русыми волосами и круглыми очками в тонкой оправе.
После него выступили другие руководители. Рихтер доложил о прогрессе в нефтепереработке, Протасов представил еще один отчет по металлургическому производству, а по телеметрической связи Руднев рассказал о новых технологиях прецизионной обработки и Звонарев отчитался о строительстве новых объектов на Горьковском автозаводе.
В завершение совещания слово взяла Загорская, руководитель автомобильного направления, невысокая энергичная женщина с короткой стрижкой и решительным взглядом. Тоже по телеметрии.
— Товарищи, — она говорила уверенно и по существу, — производство грузовиков «Полет» и «Полет-Д» налажено в полном объеме. Готовимся к выпуску специальных модификаций для Дальнего Востока с усиленной подвеской и увеличенным запасом хода. Особо отмечу, что себестоимость наших машин на двадцать процентов ниже, чем у зарубежных аналогов, при сопоставимых технических характеристиках.
Я подвел итог совещания:
— Товарищи, благодарю за четкие доклады. Наша задача не просто выполнить план, а доказать эффективность принципов организации производства, которые мы внедрили. Вы все знаете, что идет активная дискуссия о путях развития советской промышленности. Наши предприятия — живое доказательство того, что сочетание государственного планирования с хозрасчетом и материальной заинтересованностью дает наилучшие результаты.
После совещания я отправился в наш узел связи, чтобы связаться с уральскими предприятиями. В специальной кабине для правительственной связи меня соединили с Нижнетагильским металлургическим заводом.
Разговор с директором принес хорошие вести. Производство специальной стали для танковой брони шло с опережением графика. Новые мартеновские печи, модернизированные по моим чертежам, показывали рекордную производительность.
Следующий разговор состоялся с руководством Ижевского оружейного завода. Здесь тоже радовали успехами — производство новых противотанковых ружей налажено в полном объеме, испытания показали высокую эффективность.
Затем последовали переговоры с Златоустовским инструментальным, Пермскими моторными заводами, Верх-Исетским металлургическим. Везде дела шли хорошо, план выполнялся и перевыполнялся.
К вечеру, завершив все дела, я отправился в небольшой особняк на Остоженке, где жил профессор Величковский. Меня интересовало его мнение о предстоящей экспедиции в Маньчжурию, а также оценка эффективности моей промышленной системы глазами ученого-экономиста.
Особняк Величковского представлял собой элегантное двухэтажное здание старой московской постройки с колоннами у входа и небольшим садом, огороженным коваными решетками. Несмотря на позднее время, в окнах горел свет. Профессор, как обычно, работал допоздна.
Дверь открыл сам хозяин, одетый в домашний халат поверх белоснежной рубашки. Увидев меня, он просиял.
— Леонид Иванович! Какая приятная неожиданность! Прошу, прошу, — он гостеприимно распахнул дверь. — Только что получил превосходный чай из Цейлона. Отличный повод его опробовать.
Мы прошли в кабинет профессора, просторную комнату с высокими потолками, заставленную книжными шкафами от пола до потолка. В центре располагался массивный письменный стол, заваленный книгами, рукописями и чертежами. Рядом с камином два удобных кресла и столик, на котором уже дымился самовар.
— Как продвигается подготовка к экспедиции? — спросил Величковский, разливая ароматный чай в фарфоровые чашки. Он был в курсе моей тайной миссии, так что с ним можно не секретничать.
— Полным ходом, — ответил я, принимая чашку. — Как вы знаете, теперь это не просто геологическая разведка, а дипломатическая миссия особой важности.
— Да-да, — кивнул профессор. — Слышал о вашей выступлении на Политбюро. Весьма интересный поворот событий.
Величковский откинулся в кресле и внимательно посмотрел на меня поверх очков.
— А теперь, Леонид Иванович, расскажите мне о том, что вас действительно тревожит. Я достаточно давно вас знаю, чтобы видеть, на уме у вас не только маньчжурская нефть.
Я улыбнулся. Проницательность