По крайней мере, по имеющейся у меня информации, собранной ими и Егором, несмотря на то, что Денис явно катится под откос, Великотский своего сына любил. Правда, почему он не мог его вылечить от наркотиков, я не понимал. Но, как говорится, это его дело.
В следующие выходные я решил съездить в Ростов. Пора решать проблему. Особенно, когда в моих руках козырь. В принципе, если выехать в ночь, можно на следующий день к обеду добраться. А лучше поехать в пятницу. Уж, думаю, с ректором-то я договорюсь.
И да… действовать надо аккуратно. Хотя вряд ли меня там кто-то узнает, просто буду держаться подальше от академии. Пусть его отец помучается. Я уже знал, что он начал поиски, что ж. Мешать пока не буду. Надо довести его до белого каления. Еще бы. В его родном городе сына из-под носа умыкнули. Представляю, как он сейчас бесится.
В академии мне показалось, что Жанна была какой-то задумчивой, что ли. Но на вопрос «Что случилось?» она лишь покачала головой, ответив, что все нормально. Но вот я чувствовал, что ненормально.
И поэтому сразу напрягся, когда приторно улыбающийся Воробьев пригласил меня на собрание кафедры после занятий. И не ошибся. Когда мы пришли, в помещении уже находились Малюков и Жанна. И, судя по растерянному виду Сидельниковой, я понял — что-то произошло.
— Итак, уважаемые преподаватели, — начал Малюков, когда все расселись, — сейчас я хочу поговорить о госпоже Сидельниковой, — все это было произнесено холодным тоном, и не менее холодным был взгляд, который он подарил явно растерявшейся Жанне.
Я посмотрел сначала на нее потом на оратора, а потом на довольного Воробьева. Так. Все это мне крайне не нравилось. Но послушаем, что Малюков скажет.
— А в чем, собственно говоря, дело? — робко подала голос Жанна
— На вас, госпожа Сидельникова, поступают жалобы. Вы оскорбляете учеников и даже… он осуждающе покачал головой, — домогаетесь их… причем не только парней, а даже девушек!
— Чего? — непонимающе уставилась на него Жанна. — Вы о чем? Что за бред вообще! Как такое можно даже предположить! — девушка от возмущения покраснела.
— Честно говоря, это, действительно, клевета! — поддержал я ее. — Все знают…
— Помолчите, барон, — строго произнес заведующий кафедрой. — А вы на меня голос, Жанна Владимировна, не повышайте! — добавил он ледяным тоном. — Есть сигналы, их надо проверять! Я, между прочим, уже беседовал с теми, кто на вас жаловался, — он хлопнул рукой по папке, лежащей перед ним на столе.
— И? — я не мог сдержать скепсиса в голосе.
— Это серьезные обвинения, — важно произнес тот, — надо будет провести расследование. Это недопустимо и…
— Ректору сообщили? — прервал я его, чем явно разозлил.
Он сдержал рвущуюся наружу злобу и процедил, сверля меня глазами:
— Я доложу господину Чернову, когда сам разберусь в этом деле! Это моя кафедра! — повысил он голос. — И я решаю, что на ней делать.
— Вот, значит, как, — я вдруг успокоился.
По-моему, этот козел явно недооценивает Адама Аристарховича.
— Именно так! — отрезал Малюков. — Вас что-то не устраивает?
— Не думаю, что господин ректор одобрит подобное расследование без его участия, — предупредил его.
— Давайте я сам буду разбираться с ним! Вы лучше займитесь вашим непосредственным делом. За что вам деньги платят? — он недовольно посмотрел на меня. — Еще есть вопросы?
Встретившись с его взглядом, решил не нарываться. То, что надо было идти к Адаму Аристарховичу, это однозначно.
— И не советую идти к господину Чернову через мою голову, — словно прочитал мои мысли заведующий кафедрой. — Соблюдайте субординацию! Я ваш начальник, а вы преподаете в этой академии без году неделя. Только хуже себе сделаете.
Хотелось мне напомнить, что без году неделя в академии, скорее, не я, а именно господин Малюков. Но не стал. В конце концов, чего копья ломать с этим упертым господином. Пойдем сразу к ректору. А вот там посмотрим, кто более авторитетный.
— Тем не менее, — надо же, девушка взяла себя в руки и теперь уже не выглядела растерянной, — я хочу знать, кто автор этой клеветы!
— Клеветы? — в голосе Малюкова звучало неприкрытое ехидство. — Хорошо, если так. Но мы разберемся. Все могут быть свободны. А вас, Жанна Владимировна, я попрошу остаться.
Я ободряюще улыбнулся девушке и покинул кабинет вместе с Воробьевым. Тот, кстати, выглядел довольным.
— Чему радуешься? — неприязненно поинтересовался я у него.
Он презрительно фыркнул и, окинув меня снисходительным взглядом, молча удалился. Странно… чего это он? Вроде мы с ним не ссорились. М-да… теперь точно ясен план питерца.
Ректор, как обычно, находился у себя в кабинете, несмотря на то, что время уже перевалило за семь часов вечера. Секретарши, понятное дело, не было и я, постучав, приоткрыл дверь.
— О, Артем, — радостно произнес ректор, — заходи…
Учитывая, что на столе стояла бутылка и полупустой бокал, а вид у Адама Аристарховича был, что ни на есть расслабленный, начальник решил расслабиться после работы.
— Присаживайся, — радушно пригласил он. — Выпьешь? Мне здесь прислали старые друзья ящик коньяка. Не французишки делали, а наши. Сразу чувствуется! — гордо добавил он.
Я внимательно посмотрел на него и решил не спорить. Кивнул и ректор жестом волшебника поставил на стол второй стакан и плеснув в него и своего коньяка.
— Давайте выпьем, Артем! — поднял он вверх бокал и мы чокнулись. После того как выпили, я внимательно посмотрел на своего неожиданного собутыльника.
— Адам Аристархович, вы уж извините, но я по делу.
— Эх… — ректор как-то печально посмотрел на меня, — Артем… — укоризненно добавил он, — сегодня был трудный день. В министерстве… ладно, — тяжело вздохнул, — говори, что там уже?
— Барон Малюков собирается выгнать Жанну Сидельникову, — с ходу ляпнул я, решив не ходить вокруг да около.
— Чего? — уставился на меня ректор. — С чего вы это взяли?
— У нас на кафедре сейчас было собрание, — начал я и коротко передал содержание этого самого собрания.
—