Петер Фрейхен. 1920‐е гг.
В это критическое время (1912 г.) на помощь к эскимосам пришли Петер Фрейхен и Кнуд Расмуссен, тоже полярник и тоже ученый. Тоже честный и неравнодушный человек. То, что отказалось сделать датское правительство, сделали два друга – организовали поселение Туле на полуострове Хейс в заливе Мелвилла с торговой факторией и научной станцией. Возглавил факторию Фрейхен.
Он прочно поселился в Туле. Он, в отличие от большинства «белых», крепко подружился с эскимосами, проникся глубоким уважением к этому мужественному самобытному народу, сумевшему достойно выжить в суровых условиях Севера, в единении со скупой природой, частью которой сумели стать и умело пользовались ее скудными, но благодетельными дарами.
Фрейхен стал настоящим другом этому одинокому народу, глубоко изучил их особую культуру, быт и нравы, тонкости взаимоотношений, верования и обычаи; восхищался первобытной мудростью, с которой они приспособились к окружающему неласковому, а то и враждебному миру и умело, изобретательно обеспечивали свою жизнь всем необходимым – пищей, жильем, одеждой, оружием, освещением.
Фактория, которой управлял Фрейхен, спасла этот народ от вымирания. И они полюбили его, породнились с ним, даже в буквальном смысле – Фрейхен женился на эскимоске и был вполне счастлив в этом браке. Мудрая, любящая, тактичная женщина, она во всем поддерживала его и помогала стать частью своего народа.
Жизнь Фрейхена в Гренландии имела оттенок бегства от цивилизации к природе, от конкуренции между людьми капитализма к добрососедским отношениям. «Моя жизнь в Гренландии устраивает меня гораздо больше, чем какая-либо другая… Я убежал сюда, в дикую страну, вместо того, чтобы добиться положения среди равных мне на родине».
Фрейхен разумно принял образ жизни эскимосов, их бытовые отношения и обычаи, привык к их экзотической пище, даже находил в ней вкус деликатеса. Полупереваренный палтус из желудка пойманного нарвала (рыба в пикантном соусе), его протухший хвост (желтовато-зеленый цвет и острый вкус), тюленьи кишки, из которых выдавливают содержимое и удаляют внутреннюю твердую оболочку (очень вкусно), мороженые яйца. Их отогревают в ладонях, облупливают и с удовольствием грызут, как яблоки.
Он привык к темноте полярных ночей, долгому времени тьмы и зимнего одиночества. «Место замечательное, и у меня не было желания, которого я бы не мог здесь удовлетворить».
Он полюбил этот народ, деликатный и непосредственный, мужественный и стойкий к невзгодам, из которых, по сути, состояла вся их трудная жизнь в постоянном однообразии холода и тьмы, в непрерывной борьбе за нее. Настоящие мужчины и наивные искренние дети. Они считали себя мудрее белых: «Недостойно человека собираться большими толпами и стрелять друг в друга. Лучше помогать друг другу в добывании пищи и жить в радости». И с горечью, искренне признавались: «Мы научились жить, как белые, не стесняясь есть пищу, которую не добывали сами».
Эскимосы тоже полюбили Фрейхена, звали его Питá и с уважением говорили о нем: «Пита – это человек, который думает за весь народ».
– Все они были моими друзьями, самыми лучшими, каких я когда-либо имел.
Так или иначе, но годы, прожитые в Туле, были, наверное, самыми счастливыми в жизни Петера Фрейхена. И здесь же он пережил, пожалуй, самое значительное свое приключение.
Ему пришлось взять на себя ответственность за жизнь пятерых китобоев, отбившихся от своего судна.
История в тех краях обычная. Промысловая шхуна спустила на воду охотничьи шлюпки. Пошла охота на морского зверя.
Туман! Известный арктический туман, непроницаемый, на несколько дней. В шлюпке было двенадцать человек. Гребли наугад – компас в этих широтах бесполезен, стреляли из ружей – только эхо отражалось от айсбергов. Измучились, вытащили лодку на лед, устроились лагерем. На следующий день рядом опрокинулся айсберг, разбил их льдину, поломал лодку, убил семь человек. Пятеро оставшихся продолжали бороться. Без продовольствия, даже без спичек. Да и зачем они без топлива, на обломке голой льдины. Кое-как починили шлюпку, уменьшив ее в размере. Двое гребли, трое вычерпывали воду. Каждые полчаса вытаскивали шлюпку на лед – дольше она не могла держаться на плаву.
К счастью, их заметили вдали зоркие глаза в Туле. «Китобои порешили, – вспоминает Фрейхен, – передать свою судьбу в мои руки. Я должен был нести ответственность за их будущее». Обеспечить пищей, теплой одеждой, попытаться вернуть их на судно. Если это не получится летом, китобои останутся в Туле до той поры, когда можно будет переправить их на юг на санях. И кормить все это время, а ведь в Туле все запасы подошли к концу, а корабль запаздывал, а может и вовсе не прийти.
Петер Фрейхен прекрасно понимал, что путешествие к острову Тома, где можно застать какое-нибудь судно, связано с большим риском, и нужно успеть его сделать, пока залив не запрет льдом до следующего лета.
Фрейхен был не из тех людей, кто отступает перед трудностями и опасностью, кто может оставить в беде ближнего. Он взял на себя эту экспедицию, в которой проявились все его лучшие черты: упорство и мужество, самоотверженность и тактичность, северный опыт.
В путь отправились на его шлюпке. Девять человек – Петер Фрейхен, пять китобоев, трое эскимосов. Два легких каяка, чтобы охотиться по дороге, высматривать тюленей и отыскивать протоки, по которым меж льдинами могла идти шлюпка.
В первую очередь Пита оказал медицинскую помощь одному из путешественников, сломавшему ногу. Соединил поломанные кости, забинтовал ногу влажной тюленьей кожей. Она быстро «схватилась», затвердела и зафиксировала перелом не хуже гипсовой повязки.
Путешествие началось. Шли на веслах, ставили парус, когда айсберги не перекрывали ветер. А когда чистая вода закрывалась, вытаскивали тяжелую шлюпку на лед и тащили ее волоком. Один из эскимосов бежал впереди с каяком на спине, порой спускал его на воду и отыскивал новый проток.
Налетел шквал. На шлюпку стали набрасываться льдины, одна из них содрала часть обшивки – лодка дала течь. Заложили пробоину шкурой и два эскимоса сели на нее, чтобы поплотнее прижать к обшивке.
Шли долго на веслах.