Починили шлюпку, немного отдохнули, нехотя и ворча двинулись дальше. К следующим приключениям. Ожидать их не приходилось.
Медведь. Благодушно нежился в воде, лежа на спине. Один из охотников изготовил гарпун, но медведь нырнул и напал сам, едва не опрокинув шлюпку. Фрейхзен убил его выстрелом в голову и прыгнул за борт спасать эскимоса, который выпал из шлюпки и ушел под лед.
Плавать эскимосы не умеют. Да и зачем им это умение? Одно дело – в меховой одежде сразу не утонешь, а другое – в ледяной воде долго не поживешь…
Лед был не очень толстый и очень прозрачный – было видно, как эскимос колотит его снизу ногами, пытаясь пробить дыру к воздуху. Когда Петер оказался рядом, тот судорожно ухватился за него и едва не утопил. К счастью, он скоро захлебнулся и потерял сознание. Сам, едва не теряя сознания, из последних сил Петер вытащил эскимоса из-подо льда и вынырнул с ним на поверхность.
Эскимоса благополучно откачали, а из медведя устроили тут же, на льдине, обильный пир. Сырая медвежатина – изысканное, но опасное блюдо. Впрочем, в те времена трихиноз был, видимо, еще не сильно распространен по Гренландии. Обошлось…
Пока доедали медведя, лед сплотился, наглухо и, казалось, очень надолго закрыл путь. Безвыходно и безысходно. Но добрые эскимосские духи оказались сильнее. Неподалеку дрогнул громадный айсберг и тронулся в свой путь, прокладывая замечательную протоку для шлюпки. Долго шли за «лидером». Потом он стал намертво и, как позже вспоминал Фрейхен, безмятежно простоял на этом месте несколько лет.
Мучительные переходы – то по льду, то по воде. Два дня валил густой тяжелый снег, отлеживались в шлюпке, натянув над ней парус. Все спали. Хуже всех спал Фрейхен – постоянно сгребал с паруса снег, чтобы не придавило спящих.
Грянула оттепель. Тащили шлюпку по снежному месиву, измучились беспредельно. С грохотом упал айсберг – побежали по льду трещины. Оставив шлюпку, пошли разведать водный путь. Вернулись к большой беде: рухнувшая ледяная глыба убила эскимоса (того самого, которого Фрейхен вытащил из-подо льда) и раздавила шлюпку. Кое-что из одежды и ружье удалось спасти. Но без лодки путь предстоит еще более долгий и изнурительный.
Среди китобоев был один американец, его занесла сюда тяга к приключениям, которые он вскоре назвал «злоключениями» и грозился написать о них душераздирающую книгу. И мрачно добавлял: «Если живым отсюда выберусь». Норвежцы и датчане были покрепче. Но и они со временем стали сдавать. Капризы, раздражения, упреки и придирки к человеку, который взялся спасти, без преувеличения, их жизни. Им надоело мясо, им хочется молока, хлеба, овощей и фруктов. Путь к спасению оказался слишком долгим и трудным. А кто выбрал этот путь? Единственный белый в этой стране холода и мрака. Взял на себя груз ответственности, оставил свои дела, отдал свою лодку. И в благодарность – недовольство и упреки.
Фрейхен мудро выбрал линию ответного проведения: не стыдить здоровенных мужчин, не обвинять их в слабости, а напротив – сдержанно похваливать за мужество, с которым они переносят трудности. На какое-то время такая оценка их стойкости к невзгодам и трудностям пути, к лишениям помогла.
А вот эскимосы ничуть не печалились, они были в своей среде, помогали своему «белому» другу и людям его племени; без устали гребли, взбирались на айсберги, высматривая путь и добычу, охотились, обустраивали стоянки, «готовили» пищу. И весело смеялись, когда кто-нибудь падал в воду. Что за беда? Ведь не зима, и зачем переодеваться в сухое, если через день-два одежда на тебе и так высохнет.
Единственное, что они не могли понять: зачем и куда стремятся эти хорошие «белые» люди? Ведь есть мясо – и тюленя, и медведя, – есть запас вкусных мороженых яиц, теплые шкуры для ночевок на льду, время от времени есть и женщины. И зачем сердиться на лучшего друга эскимосов?
Без лодки положение путешественников еще более осложнилось. Лед все время находился в движении, постоянно на пути оказывались трещины. Переплывали их на маленьких льдинах – гребли прикладом ружья и голыми руками. В одном месте эскимосы из такой льдины соорудили «паром» и, перетягивая ее, переправили всю группу. Однажды в качестве такого «парома» поочередно использовали тушу подстреленного Фрейхеном медведя.
А путь все осложнялся и осложнялся. И все более осложнялись отношения внутри группы. Китобои придирались к каждому неосторожному слову, критически реагировали на каждое решение – не для пользы дела, а ради пустого спора и нелепых упреков. Дипломатия Фрейхена исчерпалась. Дошло до того, что его нагло обвинили в легкомысленном отношении к «свалившейся на него ответственности». А ведь, по сути, именно сами китобои свалили на него эту ответственность – за их благополучное возвращение на корабль. Однажды один из них даже набросился на Фрейхена с кулаками, но, получив достойный отпор, смиренно извинился.
Фрейхен принял мудрое и предусмотрительное решение: продолжать движение к острову Тома, благо он был уже в виду, тремя разными группами. Чтобы избежать пустых споров и разногласий при выборе наиболее подходящего пути.
На острове, по решению и настоянию Фрейхена, сложили из камней хижину, законопатили стены мхом, покрыли шкурами. На самой высокой скале установили постоянный наблюдательный пункт.
Потянулось томительное ожидание. Потеряли счет дням. Но не теряли надежды. И она сбылась! Вдали, среди айсбергов и туманов, показались две шхуны.
Поблагодарив со слезами Петера Фрейхена, китобои пошли им навстречу, щедро пообещав компенсировать ему утрату шлюпки и потраченные время и силы.
– Как только доберемся до корабля, вышлем на берег продовольствие, патроны, спички, табак!
Но обещания своего не сдержали, не смогли: капитаны торопились – льды вот-вот отрежут выход в открытое море.
Помахав им, когда они добрались до корабельных шлюпок, Пита почувствовал пустоту в сердце. Эскимосы тоже горевали. Но не за себя, а за таких замечательных парней, которые вынуждены возвращаться в страну, где нет ни льдов, ни снегов, нет китов, медведей и тюленей, за которыми можно охотиться.
Петер Фрейхен разделял эти чувства. Он медленно направился к хижине. Ему еще предстояло возвращаться в Туле…
Он еще много будет путешествовать. Но это приключение в заливе Мелвилла останется