— Убил, как есть — убил, — Трубецкой перекрестился, и я повторил его жест.
— Мы можем им помочь? — спросил я у капитана.
Тот огляделся по сторонам и покачал головой.
— Никак нет, царевич, река с мелями, мы можем идти лишь по главному руслу, а там мелко, только плоскодонные ладьи или эти ваши баркасы пройдут, — Бутлер указал на струги, первый из которых шел слева от «Орла».
— Князь, не хотите развлечься? — я обернулся на Трубецкого. — Предлагаю взять один струг с пищалью и немного повоевать.
— Это можно, только я один схожу. А тебе надлежит остаться на «Орле», — напряженно ответил он. — Государь…
— Государь не узнает, — улыбнулся я. — Да и опасности никакой. У них, кажется, даже мушкета завалящего нет, одни ножи и копья.
— Копьем тоже можно убить, царевич, — напомнил князь.
— Знаю, — согласился я. — А ещё с неба может упасть камень, который убьет меня наповал. Не придумывай, Юрий Петрович, от копий меня Иваны щитами прикроют.
— Что ж… твоя воля.
* * *
Перехватить пиратов оказалось проще простого. Они, видимо, заметили наши маневры слишком поздно, и мы были метрах в ста, когда двое из них, пытавшиеся, наверное, найти что-то на захваченном судне, перепрыгнули обратно на свою лодку и быстро оттолкнули её, опустив на воду весла. Но весел у них было всего четыре, управлялись с ними двое гребцов, ещё один сидел на носу, а четвертый рулил на корме. А наш струг обладал восемью веслами, причем за ними сидели самые сильные и самые умелые стрельцы экипажа — во всяком случае, так мне пообещал их десятник. Так что наши плавательные средства начали быстро сближаться — и в какой-то момент я понял, что враги не уйдут.
Я поднес ко рту рупор, который по моей просьбе изготовили из медного листа в Нижнем — это был мой вклад в прогресс, местные пока пробавлялись приложенными ко рту ладонями. Впрочем, на приоритет я не претендовал, и если какой-нибудь иностранец уже придумал нечто подобное, я с радостью пошлю ему поздравления. Но капитан Бутлер и его помощник Стрейс смотрели на это приспособление с определенным интересом и даже попросили опробовать. Насколько я понял, им очень понравилось. [2]
— Эй, на лодке! Вёсла в воздух и не двигаться! Оружие не трогать! Работает досмотровая команда русского флота! — закричал я, радуясь самому факту того, что я могу отдавать какие-то приказы.
Меня, разумеется, не послушались — весла на лодчонке, кажется, даже начали двигаться быстрее.
— Десятник, у нас заряжен фальконет?
— Конечно, царевич, всё сделали, как положено. Недавно порох меняли.
Это тоже было моё изобретение. Держать заряды в пушках сейчас было не принято — особенно на воде, поскольку порох набирал влагу и потом просто не воспламенялся. Но после обсуждений с головами стрельцов и пушкарей мы решили, что на одном струге пушка всегда должна быть в готовности к выстрелу. Её заряжали, потом укутывали шкурами от брызг, а через какое-то время производили холостой выстрел — это было много проще и безопаснее, чем разряжать. На расход без дела ценного припаса я внимания не обращал, руководствуясь английским правилом — у короля много. Да и расход получался не таким уж и большим, меньше килограмма за день. К тому же ещё и пушкари получали некое подобие тренировок, что тоже повышало боеспособность моего флота.
— Хорошо. Стрельните им по курсу, пусть поймут, что царские стрельцы не шутят.
«Ба-бах!»
Всё же ядра из местных пушек вылетали медленно — при некоторой сноровке можно было сопроводить снаряд взглядом весь полет. Я видел, как напряжённо следит за ним сидевший впереди пират, как замерли весла — гребцы тоже гадали, куда мы целились.
Правда, я и сам не знал, куда мы попадем. С воды мы уже стреляли ещё на Клязьме — и быстро поняли, что для того, чтобы попадать, куда нужно, требуется очень много везения. Как ни странно, лучшим снайпером оказался я — мне потребовалось всего три выстрела, чтобы уловить нужные закономерности, ну а для человека, который всё детство проиграл на автоматах в «Морской бой», ничего сложного в этом не было. Но даже я попадал в цель лишь один раз из трех. Пушкари не мазали в двух выстрелах из десяти — и то в самом лучшем случае. Всё же для морской артиллерии нужны совершенно особые навыки, которыми в Русском царстве никто не обладал. Втайне я надеялся на то, что при столкновении с Разиным само наличие большого количества пушек окажется тем аргументом, который позволит обойтись без стрельбы.
Ядро подняло небольшой фонтанчик в пяти метрах от носа пиратской лодки, и это обеспечило нам победу. От неожиданности рулевой слишком резко дернул своим широким веслом, лодка почти легла на левый борт, её экипаж кучей посыпался в воду — и уже спустя несколько минут мы подходили к месту кораблекрушения. Лодка была наполовину залита водой, но тонуть вроде не собиралась, а разбойники судорожно цеплялись за борта и требовали, чтобы мы их не убивали.
Первая победа моего флота состоялась — но я ещё не решил, стоит ли как-то отмечать её для будущих поколений.
* * *
Меня удивило, что были не беглые крестьяне, а вполне местные землепашцы из расположенной на северном берегу деревни — таким немудренным способом они решили поправить свои дела. Но отпускать их было нельзя — меня бы просто не поняли ни мои спутники, ни эти разбойники — они бы посчитали такое милосердие благословением на продолжение их преступного промысла. На мой вопрос, что с ними будет, чебоксарский воевода Василий Зиновьев лишь безразлично пожал плечами:
— В железо закуем, сыск проведем, а там и решим. Может, в деревеньку их отправлю пристава, но там вряд ли что скажут.
Спорить я не стал. Как оказалось, на этот раз разбойники никого не убили, подраненный купец выплыл и после слезной просьбы присоединился к нашему отряду, чтобы без проблем