— Неужели ты никак не сможешь попасть в мой мир?
— Я… не знаю, — он валит её на кровать и нависает сверху, и мерцание его глаз отражается в её взгляде. И впервые Алукерий не думает о том, что глаза эти принадлежат не Ире. — Не знаю… Я буду пытаться. Но ты… не мучай себя и не жди, — с трудом выдавливает он из себя.
Жертвовать чем-то в угоду другим — для демона му́ка.
Она кивает.
По щеке катится слеза.
— Сколько у нас времени?
— До ночи, — поцелуем убирает он слезу с лица Иры, и горячими руками ведёт по её бёдрам. — Всего лишь до ночи…
— Хочу тебя, но, — она всхлипывает и обнимает его, — давай просто полежим.
— Хорошо, — снова с трудом выдавливает он, совсем непривычный выказывать свою… любовь иначе.
Алукерий ложится рядом и начинает непрерывно смотреть на неё.
— Ты красивая…
Она качает головой.
— Какой же ты дурак, Кер…
И смеётся, а затем удобнее устраивается в объятьях, скрыв заплаканное лицо в его горячей смуглой шеи.
— Расскажи мне о себе. Хочу знать больше. Я… я напишу о тебе книгу, когда вернусь.
— Да я и не знаю, что рассказать. Пиши о том, что увидела и знаешь сама. Это будет нечто более настоящее. И наше… А ещё мне хотелось бы сына от тебя. Жаль, что времени у нас было так мало.
Она даже пугается.
— А это возможно?
— Конечно, почему нет?
— Я слышала, что Госпожа Изида что-то сделала, чтобы этого не было. Она не хотела.
— Ну, пусть так думает. Она подстраховалась, но чудеса случаются. А ты здесь, тем более — чудо. Так что…
Ира принимается гладить его по волосам.
— Я не верила, что найду настоящую любовь, хотела — да. Но не верила. Думала, что это не для таких, как я… И ребёнка хотела. Но не от кого попало. Я думала взять из детского дома даже. Приёмного, в смысле. А от тебя было бы… да, чудесно. Должно́ же быть что-то, что ты мне не успел рассказать? Как там в Аду? Что ты будешь делать здесь дальше? Какой твой, эм, любимый цвет?
Алукерий судорожно втягивает в себя воздух, сдерживая слёзы. Закрывает глаза, чтобы ещё больше чувствовать Ир Челиаб, а не видеть её оболочку, и сдаётся:
— У нас был бы хороший ребёночек, он выглядел бы человеком. Но, может быть, унаследовал бы крупицу сил Ада. Там… я не очень помню, как там. А что помню, рассказать нормально не смогу. Это сделано для того, чтобы я не боялся вернуться. И людей от Ада не отвернул ещё сильнее. Хотя, — усмехается, — людям он желанен… В Аду есть тьма и ты, от которого тебе больно. Я бы сказал так… Здесь дальше я буду на почётном месте, стану советником наших господ. Анд обещал. Цвет нравится… чёрный, белый, красный и золотой. А ты… как бы назвала нашего сына? Будешь вспоминать обо мне? Точно напишешь книгу?
— Буду вспоминать, забывать не хочу. Сына, вообще, думала Матвеем назвать, — она улыбается. — Но оно кажется слишком мягким для… для сына демона. Я, знаешь, вспомнила фильм, который мне очень нравился когда-то. Там официантка из Нью-Йорка, это у нас город такой. Большой… Точнее, не у нас, а в Америке. Это, в общем, далеко от Челябинска. Ну в общем, обычная девушка вместе с отцом попала в другой мир. Там были сказочные создания, гоблины, ведьмы, волшебный народ… Только потом оказалось, что она, та девушка, дочь злой королевы из того мира. Можно было объяснить, к чему она туда попала… А я? Почему именно я, интересно...
— Судьба, — улыбается он, накрывает её ладонь своей и сплетает их пальцы. — Это просто судьба.
В дверь им стучат, и голос Фандея заставляет Алукерия помрачнеть и раздражённо приподняться на локтях.
— Госпожа, мне надо, чтобы вы вспомнили, что делали перед тем, как попали сюда. Нужно, чтобы демон сказал Изиде сделать то же самое в назначенное время. И надеть на себя, желательно, то же самое.
Ирочка поднимается и открывает магу дверь.
— Кажется, я легла спать. Я ведь сначала подумала, что всё это сон. Эротический… — она отчего-то немного краснеет. — И Анд мне снился. А ты… Как ты нашёл решение?
— Я пожертвую своей магической силой, и этого, думаю, хватит. И не придётся никого убивать. А Элиза поправится со временем, ведь всё вернётся на круги своя. Я её вылечу! Я… Мне, — блестят слёзы на его ресницах, — не жаль моей магии! Я недостоин её после всего, что сделал, — и Фандей убегает прочь.
Алукерий присвистывает.
— Что? — оборачивается на него Ира. — Жалко его.
— Ну… да. Для мага это сильно, конечно. Но… не нужно портить нам атмосферу! Не думай о нём, — тянет к ней руку. — Иди сюда. Я… люблю. Представляешь?
— Что любишь? — он это так странно сказал, что Ирочке хочется знать точно, правильно ли она поняла. Но страшно. — Ещё я волнуюсь из-за того, что из-за меня может начаться война. Люди будут страдать просто, потому что я придумала что-то, чтобы нас выгородить… Как теперь не думать об этом?
— Тебя люблю. Это у меня впервые, — улыбается он, и глаза его вновь начинают сверкать. — Насчёт войны не беспокойся, если Изида решит, легко всё отменит. А нет, значит, и сама бы могла пойти войной на них. Твоей вины не будет.
— Правда любишь? — садится она на кровать. — И что будем делать?
— Правда, клянусь… Прощаться, — выдыхает он и тянет её на себя, чтобы заключить в объятия.
Глава 35. Земля круглая, деревья мстят, старухам пора
Изида едва не перерубает стол мечом на эмоциях. Криво, как всегда, но чёртов демон сумел донести до неё, что нужно сделать, чтобы наконец-то вернуться в Эзенгард. Вернуться домой!
Изида надевает одежду, которая уже висит на ней половой тряпкой, и не спускает с лица ухмылку.
В этом тело было, когда Великая Изида Завоевательница посетила его бескрайние мягкие просторы.
Но вот только лечь на спину и крепко заснуть ей нужно поздно ночью, а сейчас лишь вечер наступает.
— Хоть бы бессонница не