Он поднимает руку и проводит кончиками пальцев по моей щеке. Прикосновение выходит нежным, почти невесомым, но я чувствую шершавость его ладони, мозоли от меча, тепло его кожи.
— Вот зачем ты полезла и заставила этот постоялый двор признать тебя хозяйкой? — спрашивает он с грустной улыбкой.
Что-то обрывается внутри от неё, от этого взгляда. Я чувствую, как слёзы наворачиваются на глаза, но сдерживаю их. Не время сейчас.
— Я не просила этого, — отвечаю я тихо. — Но я приняла это. И я не сбегу, Кристард. Не проси меня.
Я прижимаюсь к его груди, чувствуя, как его сердце гулко стучит под щекой. Кселарон, в кроватке сонно вздыхает, но не просыпается. Мой маленький мальчик, совершенно не подозревающий, что тьма идёт за ним.
— Если ты останешься, я не смогу гарантировать твою безопасность, — шепчет Кристард мне в волосы. — Я должен буду быть на передовой и сражаться.
— Тебе и не нужно защищать меня, — отвечаю я, поднимая голову и встречаясь с ним взглядом. — Я не беспомощная, Кристард. Я смогу постоять за себя и за нашего сына.
Главное оставить втайне то, что нужно тёмным, иначе, боюсь, с перепуганными постояльцами как минимум возникнут проблемы.
Кристард долго смотрит на меня, будто пытаясь найти в моих глазах какой-то ответ. Потом кивает, словно принимая решение.
— Хорошо, — говорит он. — Но ты будешь делать то, что я скажу. Без споров.
Я почти улыбаюсь — даже сейчас, в такой момент он остаётся собой. Властным, контролирующим, уверенным, что знает лучше всех.
— Я буду делать всё, что необходимо для защиты нашего сына и этого места, — отвечаю я.
На его лице мелькает удивление, смешанное с раздражением и чем-то ещё — может быть, с гордостью? Он качает головой.
— Боги, женщина, ты будешь моей смертью.
Я чувствую неуместный смешок, поднимающийся в горле.
— Надеюсь, что нет.
Внезапно из коридора слышится крик. Мы оба вздрагиваем, а Кселарон просыпается, начиная плакать.
— Лорд! Где лорд Деролон?! — кричат, видимо, из главного зала. — Они здесь! Тьма приближается! Позовите лорда!
Кристард выпрямляется. Он оборачивается к стене, но прежде чем он уходит, я хватаю его за руку.
— Нет! Ты не можешь! Ты же только сегодня утром лежал в кровати весь в крови!
— Я в порядке. Тело почти восстановилось, — отмахивается он, но руку не вырывает. — Мне придётся обратиться, думаю, рана затянется вместе со сменой тела. Отнеси Кселарона вниз. Там готовили укрепление. Поручи другим направлять постояльцев, сама не делай. Давай помогу перевязь закрепить. Винтер, ты с ними.
Кот фыркает, но не возражает. Я киваю, уже успокаивая плачущего сына.
— Будь осторожен, — мой голос дрожит вопреки моей воле.
Закончив с завязками ставшей мне привычной перевязи, Кристард наклоняется и целует меня — быстро и жёстко. Потом отстраняется и смотрит мне в глаза.
— Я вернусь, — говорит он. — Всегда возвращаюсь.
Он поворачивается и уходит, его шаги тверды, спина прямая. Я смотрю ему вслед, чувствуя, как сердце колотится в груди.
— Пойдём, малыш, — шепчу я Кселарону, целуя его в макушку. — Нам нужно подготовиться.
Винтер прыгает вперёд, его хвост торчит вертикально вверх, как знамя.
— Не к добру всё это, — бурчит он в моей голове. — Но раз уж мы ввязались...
— То будем сражаться, — заканчиваю я за него, крепче прижимая Кселарона.
Глава 47. Кристард Деролон
Выхожу на улицу, и холодный ветер мгновенно бьёт в лицо. Глубоко вдыхаю морозный воздух – он обжигает лёгкие, но это приятная боль. Она помогает сосредоточиться, прояснить мысли.
Оглядываюсь вокруг, пока ветер треплет волосы. Багровые отблески заката на стенах постоялого двора, тревожные крики птиц, спешащих укрыться перед наступлением тьмы, шелест листвы под порывами ветра. Возможно, когда знаешь, что можешь потерять всё, каждая мелочь становится драгоценной.
Раны после частичной трансформации почти затянулись, но неприятное жжение ещё остаётся. Преимущества драконьей крови, регенерация работает быстрее человеческой. Недостаток – боль всё равно ощущается в полной мере. Перед памятью всплывает лицо Элены. Проклятье, почему она всегда такая упрямая? Почему не может просто послушаться, когда речь идёт о её безопасности? И о безопасности нашего сына?
Сжимаю кулаки до боли, впиваясь ногтями в ладони. Нет времени на эмоции. Сейчас я не муж, не отец – я нужен своим людям, и от моих действий зависят не только их жизни.
Замечаю бегущего ко мне Рама.
— Лорд! — он останавливается. — Мы выполнили большую часть запланированного. Солдаты расставлены по позициям, основные укрепления готовы.
— Что с магическими ловушками?
Лицо Рама слегка светлеет:
— Установили всё, как приказали. Даже больше. Должны замедлить тварей, возможно, уничтожить часть из них.
— А деревья?
— Срублено всё в радиусе пятидесяти шагов от стен. Площадка для манёвра готова.
Чувствую, как внутри разливается тепло. Гордость за своих людей. За тех, кто не сдался перед лицом кошмара. Кладу руку на плечо Рама:
— Хорошая работа.
Он кивает, но на его лице читается невысказанное: «Будет ли этого достаточно?» Я не знаю. Никто из нас не знает.
— Передай всем: я поднимаюсь. Не атаковать, пока не начну я. И держаться подальше от огня.
Рам снова кивает и убегает передавать приказ. Я остаюсь один и позволяю себе несколько секунд слабости — закрываю глаза, вспоминая тёплые руки Элены, сонное дыхание Кселарона, его крошечный кулачок, сжимающий мой палец с удивительной силой.
А потом я отпускаю эти мысли. Отпускаю человеческую часть себя.
Внутри разливается огонь. Не болезненный, не обжигающий — родной. Часть меня, которую я держу взаперти, но которая всегда рядом и ждет своего часа. Я чувствую, как кожа натягивается, как кости начинают смещаться, меняться, расти. На мгновение боль становится невыносимой — это всегда так, даже после сотен трансформаций. Но за ней приходит ощущение силы, мощи, свободы.
Пламя внутри разрастается, заполняет каждую клетку, выплёскивается наружу, окутывая меня огненным коконом. Слышу восхищённые возгласы наблюдающих солдат. Для них это всегда зрелище, чудо. Для