Но странное спокойствие снисходит на меня. Я знаю, что должен сделать. Понимаю, что могу умереть здесь, но цена приемлема, если матка погибнет вместе со мной. Если Элена и Кселарон будут в безопасности.
— Глупый дракон, — голос подобен скрежету металла по камню. – Ты мог бы стать частью чего-то большего.
— Я уже часть чего-то большего, — отвечаю я, крепче сжимая рукоять меча.
Матка наклоняет голову, изучая меня, как странный экспонат.
— Любовь, — шипит она, и это слово звучит как проклятие в её исполнении. — Такая слабость. Такая... уязвимость.
Воздух вокруг неё начинает мерцать зеленоватым светом. Я чувствую, как её сила снова пытается проникнуть в мой разум, создавая иллюзии, заставляя видеть то, чего нет.
Ярость наполняет меня до краёв. Не затуманивающая разум, но кристально чистая, придающая силы и скорость. Я бросаюсь вперёд, не дав матке времени создать иллюзию.
Твари вокруг поляны рвутся ко мне, но они слишком медленные. Предсказуемые. Матка не ожидает атаки, сосредоточилась на плетении морока. Её глаза расширяются от удивления и – впервые – от страха, когда я оказываюсь перед ней.
Один удар. Всё, что требуется — точный росчерк. Мой меч рассекает воздух со свистом, и голова матки отделяется от тела, которое ещё мгновение стоит, прежде чем рухнуть на землю. Оно рассыпается прахом, который тут же подхватывает ветер.
Я тяжело дышу, окружённый тварями, которые замерли, словно не понимая, что происходит. Без матки они потеряны, но инстинкты всё ещё заставляют их считать меня врагом.
Первые твари начинают приближаться. Я оцениваю ситуацию. Их слишком много для меня одного. Обратиться в дракона здесь? Или принять последний бой в человеческом облике? Справлюсь ли? И первый, и второй вариант затратные, а меня порядком потрепали.
Твари бросаются одновременно – волна тьмы и когтей. Я поднимаю меч, готовясь дорого продать свою жизнь.
И в этот момент ночь озаряется пламенем. Огненный шторм проносится над поляной, сжигая тварей десятками. Воздух наполняется шипением и визгом умирающих монстров.
Огромные тени проносятся над головой. Узнаю Тароса и Рейнира. Их чешуя сверкает в свете собственного пламени.
Следом за ними слышу крики людей, звон оружия. Солдаты врываются на поляну, добивая оставшихся врагов. Подмога из столицы, о которой я просил, но уже не надеялся дождаться.
Силы внезапно оставляют меня. Колени подгибаются, и я опираюсь на меч, чтобы не упасть. Всё тело ломит от усталости. Мне нужно к Элене или я стану одним из тёмных, но, к счастью, теперь я могу сделать это, не оглядываясь на окружающие нас проблемы.
Глава 50
Я стою в подвале, прижимая к себе спящего Кселарона. Время словно растянулось: каждая минута кажется часом, каждый час — вечностью. Воздух густой, наполненный запахом сырости, страха и надежды. Защитные руны всё ещё светятся синим по краям двери и окон, но мерцание становится тусклее, будто они тоже устали от ожидания.
Люди жмутся к стенам, перешёптываются, смотрят на потолок каждый раз, когда сверху доносится очередной грохот. Майгара держит на руках Кселарона, нежно покачивая его, но я вижу напряжение в её глазах. Замечаю, что Миру, которая пытается успокоить плачущую Ташу.
Внезапно потолок сотрясается так сильно, что с него сыплется пыль.
Бум! Словно что-то огромное рухнуло прямо на постоялый двор. А потом ещё один удар, и ещё.
— Стены рушатся! — кричит кто-то. — Нас завалит заживо!
Паника разливается по подвалу, как ядовитый газ. Люди вскакивают на ноги, бросаются к выходу, толкая друг друга. Худенькая женщина, которая мёрзнет с тех пор как спустилась в подвал, падает, я бросаюсь к ней, помогаю подняться.
— Стойте! — мой голос звенит от напряжения. — Барьер всё ещё действует! Он защитит нас!
Но первые добежавшие до двери уже колотят в неё, пытаясь выбраться.
— Выпустите нас! — кричит бородатый мужчина. — Я не хочу здесь подохнуть!
— Барьер держит не только тварей снаружи, — пытаюсь объяснить я. — Он защищает нас от всего, включая обрушение.
Этого я не знаю, конечно, но главное чтобы все перестали паниковать.
— Откуда нам знать? — кричит кто-то. — Может, он уже ослаб!
Майгара быстро подходит ко мне, на её лице тревога.
— Элена, Кселарон не в порядке. Он не перестаёт плакать.
Действительно, мой сын заходится в плаче. Не обычном детском хныканье, а отчаянном, почти безутешном крике. Я беру его на руки, прижимаю к груди, но он продолжает плакать, его тельце сотрясается.
— Тише, маленький, тише, — шепчу я, покачивая его. — Мама здесь. Всё будет хорошо.
Но слова застревают в горле, потому что я сама не верю в них. Что-то не так. Кселарон никогда так не плакал. Он вообще очень тихий ребёнок, и его всегда несложно успокоить. Сейчас же...
Словно чувствует что-то, недоступное нам.
Неожиданная мысль пронзает меня. Что если Кристард там, в опасности и… всё же уступает твари, что пытается забрать нашего сына? Я ведь не знаю, смогла ли я помочь ему.
Моё сердце сжимается от этой мысли. Вдруг Кселарон так реагирует, потому что Кристард в беде. Возможно, прямо сейчас он...
Нет. Я не позволю себе думать об этом. Наша связь всё ещё жива, я чувствую её – тонкую, натянутую, но не разорванную. Он жив. Должен быть жив.
Что бы ни было, я буду верить в мужа.
Внезапно Кселарон перестаёт плакать. Его глаза, такие же синие, как у отца, широко открываются, он смотрит куда-то поверх моего плеча. Я резко оборачиваюсь, и в этот момент грохот со стороны лестницы заставляет всех замереть.
Тишина. Абсолютная, звенящая тишина. А потом – скрежет, словно что-то царапает дверь снаружи.
— Они здесь, — шепчет женщина рядом со мной, её глаза расширены от ужаса.
— Защитный барьер не пропустит их, — напоминаю я, но мой голос дрожит.
Скрежет усиливается, к нему добавляется низкое, утробное рычание. И вдруг – удар такой силы, что дверь содрогается, а руны на ней мигают, как догорающие угли.
— Это конец, — говорит кто-то. — Мы все умрём.
Второй удар. Дверь трещит, одна из досок ломается, сквозь