Снизу донеслось шипение и ругательства. Поспешила скатиться с мужчины и быстро проверила свои конечности на наличие переломов. Фух! Цела.
– Ты как? – спросила у принявшего сидячее положение Грэга.
– В норме, – процедил он, держась за левый бок.
Крепко сжатые губы выдали его с потрохами: нормой там и не пахнет. Вот же блин!
– Дай посмотрю, – настойчиво сказала я, подползая к нему.
Грэг попытался от меня отделаться, но быстро понял всю бесполезность своих попыток. Я стащила с него рубашку и осмотрела причиненный ущерб. На ссадины и порезы от камней я даже не обратила внимание. Мелочи – на нем заживет как на собаке. А вот выпуклости в районе ребер говорили о том, что одно из них, а то и больше, сломано. Снова зло выругалась.
– Научи меня парочке своих забористых словечек. Больно уж красноречиво они звучат, – с улыбкой сказал Грэг, натягивая рубашку.
Шутник доморощенный, блин. Он и до падения не отличался здоровьем, а нынче и вовсе недееспособен. Как с покалеченным партнером спасать духа? Мы даже добраться до Кималана не успели…
Раздраженно рыкнула и осмотрелась вокруг. Мы в пещере. Самой настоящей: темной, сырой и на большой глубине. От страха мои внутренности сразу сжались и уменьшились в размере, их место заняли здоровенные колючие мурашки. Горло сдавило в привычном спазме, и вдыхать становилось все сложнее.
Нет! Только не приступ клаустрофобии. Я так много времени, денег и сил потратила, борясь с ней. Я не имею права сдаться сейчас в плен ужасу и свернуться на полу беззащитным эмбрионом. Прикрыв глаза, я вспомнила часы терапии и дыхательную гимнастику. Дышать животом. Вдох, надуть живот, выдох ртом через трубочку. Еще раз и еще. Я вдыхаю свежий голубой воздух, а выдыхаю красный. Вся тревога выходит с ним.
– Оля, ты чего пыхтишь? – спросил Грэг из-за спины.
Я лишь вскинула руку, призывая не трогать меня. Вдох, выдох. Паника понемногу отступала, и через несколько минут я сбросила с себя ледяные оковы ужаса.
– Я в норме. Куда теперь? – спросила я.
Хороший вопрос. Что в конце пещеры? Её тускло освещала желеобразная субстанция на потолке. В студенистой массе ярко мелькали язычки пламени. Там, откуда мы свалились, виднелась огромная темная дыра с искрящимися голубыми окантовками. Они тонкими жилками расползались по желейному куполу. Крошечные огоньки метались вокруг, пытаясь прекратить их распространение, но проигрывали – голубые нити расширялись.
– Что это? – произнесла я тихонько, боясь привлечь внимание этой штуковины.
– Думаю, та самая ловушка Траунада. Похоже, она дала трещину, – с улыбкой ответил Грэг.
– Теперь Кималан свободен? – удивившись, спросила я.
Мне казалось, что освобождение пройдет гораздо сложнее. С боями и драками, кровью, потом, слезами и смертью. Или хотя бы с ребусами, как в «Индиане Джонсе». А тут: вляпались в пудинг – и все. Дух спасен.
– Думаю, ему потребуется время, чтобы окончательно освободиться. Надеюсь, он справится. Сейчас важнее другое, – задумчиво ответил Грэг.
Вопросительно на него посмотрела. Хочет найти свою отрубленную кисть? Где она, кстати? Я начала оглядываться по сторонам: не завалялась ли в каком-нибудь темном уголочке?
– Как нам отсюда выбираться, – пробормотал Грэг.
Так. Об этом я еще не размышляла. Мой план был следующим: освобождение духа, кисть Грэга, потом все остальное.
– А как же твоя рука? – спросила я.
Взгляд Грэга стал таким недоуменным, что я засомневалась. А вдруг она у него уже выросла? Я склонила голову и подалась в сторону, высматривая его правую кисть. Нет. Как не было, так и нет. Я озадаченно уставилась на Грэга. Он на меня. Так и стояли, пока я, наконец, не разозлилась.
– Ты же за рукой шел! – воскликнула я. – Где она?
Грэг нахмурился и мрачно ответил:
– Здесь ее нет. Она в другом эрсидэ. Я просто хотел выбраться из забытых земель.
Да чтоб тебя! Мое разочарование было таким огромным, что я не смогла бы его скрыть при всем своем старании. Грэг нахмурился еще сильнее и спросил:
– Ты чего-то не договариваешь? Откуда такая забота обо мне?
– Забота, мать твою… – зло прошипела я и отвернулась.
Мой план стремительно поменялся: как нам отсюда выбраться – самый насущный вопрос.
– Пойдем вглубь, – донесся из-за спины голос Грэга, который из-за глухого эха превратился в зловещий.
Я напрягла глаза, всматриваясь в черноту впереди. Бр-р-р! Плечи сами передернулись от отвращения.
– Темно, – не замечая, что перешла на шепот, сказала я.
– А так? – спросил Грэг и, пройдя чуть дальше, кинул что-то вперед.
По земле покатился кусочек того самого потолочного светящегося желе. Он немного осветил тоннель. Зияющий чернотой коридор походил на пасть голодного зверя. Я сглотнула вязкую слюну и шагнула назад. Спина взмокла от холодного пота, ледяная капля покатилась по ложбинке, пересчитывая позвонок за позвонком.
– Сейчас наберем побольше огоньков и двинемся вперед, – не замечая моего плачевного состояния, сказал приободрившийся Грэг.
Не дожидаясь ответа, он прошел чуть дальше и принюхался. Шаг в одну сторону, затем в другую, муж, как поисковый пес, вынюхивал воду.
– Да! Там! Кажется немало, – воодушевленно вскрикнул он и повернулся ко мне.
Стерев с лица гримасу ужаса, я медленно кивнула. Идти придется. Хочу я или нет. Я последовала за Грэгом, который поднимал с земли начавшие падать с потолка куски светящейся субстанции. Похоже, он прав: скоро ловушке Траунада придет конец. Она попросту развалится на части. Сколько для распада нужно времени? Час? День? Год? Кто их разберет. Я не специалист в магии духов.
Грэг набивал сумку новоприобретенными ночниками, я же с тревогой смотрела, как кривятся его губы при очередном наклоне. Держится мужчина, хорошо… Но на сколько его хватит? И помочь ничем не могу: переломы лечить я не умею. Весь мой опыт врачевания пока заключается в снятии с него проклятий.
Одно из них сейчас весьма вольготно чувствовало себя на груди мужчины. Широкой, красивой и… Так, назад. Сворачиваем все неблагочестивые мысли и идем в неизвестный тоннель. При воспоминании о черной дыре думы о красивом мужском теле тут же улетучились.
– Думаю, хватит. Пошли, – сказал Грэг.
Швырнув вдаль несколько светящихся кусочков, он махнул мне рукой и смело пошел вперед. Пыхтя как паровоз, я шла следом и пыталась выровнять дыхание. Ноги сами замедляли ход, и я