Хорошо хоть хигола не будет требовать еды еще пару десятков дней. Последняя кормежка была более чем сытной – целый тог. Нам, кстати, тоже не мешало бы перекусить.
После удаления двух проклятий голод уже не так сильно меня мучает, но оставшаяся часть по-прежнему медленно высасывает жизненные силы. Поскорее бы ее снять. Может, стоило удалить до похода? А смысл? Если здесь не выживу, то к чему мучения? Если же повезет, тогда и доведу дело до конца и отпущу Олю.
Сегодня любоваться закатом уже не пришлось. Закончив в потемках со скромным перекусом, мы легли под бок к хиголе и быстро уснули.
На следующее утро я встал пораньше, чтобы поискать по окрестностям ветки и солому. Очень уж хотелось порадовать даами горячим чаем.
Широкая сонная улыбка Оли была мне достойной наградой за получасовую утреннюю прогулку.
– Ну что? Куда нам дальше? – спросила она после еды.
– Туда, – ответил я и махнул вверх.
Я размышлял, стоит ли привязывать хиголу. Молодая, плохо объезженная, она может улететь, если мы задержимся. С другой стороны, а когда мы вернемся? Оставлять ее тут на голодную погибель тоже не дело. Ладно, пусть ожидает без веревки. Пойдем с Ольгой обратно пешком, если звук свистка не достигнет ушей хиголы.
Погладив красивые перья питомицы, я двинулся к Оле. От внимательных глаз даами не укрылся мой прощальный жест.
– Оставим ее здесь? – спросила она.
Кивнул, не вдаваясь в подробности, и сменил тему:
– Там наверху нить прерывается. Придется немного покарабкаться. Справишься?
Оля не ответила: она уже пыталась найти удобный маршрут наверх. Ухмыльнулся. Нашел что спросить у бесстрашной женщины. Пожалуй, только залезть впервые в хиголу вызвало у нее трудности, а с остальным она справляется не хуже меня. Интересно, и с Маолом бы она разобралась? Нет! Он мой!
Волна злости привычно накрыла от воспоминаний, и я не заметил, как остервенело покарабкался вверх, иногда подтягивая Олю за собой. Спустя время она укоризненно сказала:
– Может, не стоит так торопиться? У тебя рука-то одна. Свалишься.
Кивнул, соглашаясь, и мы продолжили путь в размеренном темпе. Через долгих полчаса карабканья сидели на большом уступе и обреченно рассматривали тупик, в котором оказались. Выше не подняться. Со всех сторон обрыв. Можно только обратно вниз. Неужели мы ошиблись?
– Вход где-то здесь, – пробормотала Ольга, почесывая через рубашку печать.
Она встала и нервно закружила на небольшом пятачке, словно что-то выискивая. Ее ладонь не отрывалась от груди и яростно скребла ногтями ткань. Я перехватил кисть девушки. Оля дернулась и второй рукой расстегнула одежду.
– Грэг, она чешется. Сильно. Думаю, это знак.
Я взглянул на печать. Серебристые линии пульсировали, словно желая прорваться сквозь кожу и освободиться. Коснулся их пальцем – меня обжег ледяной холод. Ольга права. Мы рядом. Раньше таких проявлений не было.
Мы снова попытались соединиться в сознаниях, но внутреннее пространство горело огнем, и понять, куда двигаться, было невозможно. Кто-то очень тщательно скрыл вход от чужих глаз. После половины дня безуспешных поисков мы, уставшие и разочарованные, сидели на обрыве и обреченно жевали обед. Похоже, мы здесь надолго.
Откусив большой кусок лепешки, я чуть не подавился, когда Ольга вскрикнула и подскочила. Мое сердце рухнуло в пятки – свалится ведь. Я судорожно вцепился в ее ногу, и теперь она изумленно смотрела на меня сверху вниз. Кашлянул и отпустил ее лодыжку, стараясь утихомирить испуганные удары сердца. Девушка, нетерпеливо притопывая на месте, затараторила:
– Грэг! Кималан ведь дух воды?
Я кивнул, не совсем понимая, к чему она ведет.
– А как ты воду искал? Попробуй и здесь так же! Если Кималан заперт где-то недалеко, то и там должна быть вода.
Как же я сам не догадался! Подскочил, да так резво, что теперь Ольга вцепилась в мою руку стальной хваткой.
Я привычно сосредоточился и принюхался. В нос ударил запах пепла, но следом я почувствовал ее. Вода! Почти неразличима, но она там есть. Сдвинулся в сторону и продолжил поиски. Сейчас я походил на дзака, взявшего след добычи. Мы шаг за шагом двигались вдоль отвесной стены, пока я не заметил в ней щель. Крохотную. Туда не пролез бы и лист бумаги. Я понял: мы у цели! Сбоку раздалось тихое шипение Оли, она прижала руку к груди.
– Жжется, зараза!
– Попробуй коснуться печатью здесь, – предложил я, указывая на трещину.
Ольга послушалась, прижалась покрасневшей кожей груди к холодному камню. С ее губ раздался выдох облегчения. Следом прозвучал ее крик и мои самые отборные ругательства: стена под нами растворилась, и мы рухнули вниз.
Глава 24
Ольга
Мы быстро падали в кромешной темноте. Секунда, две… десять. Моя рука ныла от крепкого захвата Грэга. Держи, однорукий! Не отпускай! Кто знает, куда нас раскидает поодиночке? Правда, нас и на пару так разбросает, что костей не соберем. Падаем-то мы уже долго.
В голове мелькали кровавые сценарии нашего приземления с переломами и свернутыми шеями. Вдруг впереди показалось слабое свечение, быстро превратившееся в стену огня. Мы летели прямо в пасть огромной жаровни.
– Нет! – успела крикнуть я, и мы со всей силы врезались в нечто плотное, но мягкое и тягучее.
Зубы с силой клацнули, чудом не отхватив кусок языка. Падение прекратилось. Неужели целы? Ан нет. Тело медленно проваливалось – мы погружались в огромное огненное желе. Всполохи огня вырвались сквозь липкую субстанцию и начали обволакивать мое тело.
– Почему не больно? – спросила я у пытающегося выбраться из ловушки Грэга.
– Это дарующий огонь, – ответил он, уже погрузившись по пояс. – В мире людей он обычно не жжется.
– Мы не выберемся, – констатировала я грустный факт.
– Тогда давай попробуем рвануть вниз. Я чувствую там пустоту, – предложил Грэг и поерзал.
От движения его затянуло по грудь. Последовала примеру спутника и быстро задвигала ногами. Желейная трясина начала поглощать мое тело. Как только она достигла груди, меня накрыла волна испепеляющей боли и я закричала. Печать Кималана вспыхнула. Из серебристого узора полился яркий голубой свет. Он огромным сгустком застыл в огненной преграде и начал быстро пульсировать.
В глазах потемнело, я не чувствовала своего тела. Крепкий захват Грэга – и он с силой дернул меня вниз. Секунда падения – и мы рухнули на твердую землю. Как больно! Хоть я и умудрилась половиной тела