Увидев, кто именно стоит в дальней части веранды и пытается слиться с ее стеной, я замер. Лавель. Огромные глаза смотрели с испугом и тоской. Я не знал, что делать и о чем с ней говорить. Похоже, лучшим решением будет уйти. Уже развернулся, когда раздался ее тихий голос:
– Грэг, постой.
Замер, услышав свое имя в ее устах. Раньше казалось, что только она может заставить мое сердце застыть. Сейчас же я испытал лишь усталость. О чем нам разговаривать? Но и уйти я не посмел. Стоял и смотрел, как она осторожно подходит ко мне.
Легкая походка и изящный силуэт притягивали взгляд. Она стала красивой женщиной, но было в ней что-то… Вернее не было. Вспомнилась Ольга с ее уверенным шагом, вечно вскинутой головой и язвительной полуулыбкой. Моя даами не стала бы опускать взгляд, чего бы ни натворила. Она бы сейчас смотрела на меня с вызовом и бурила во мне сквозную дыру. Невольно улыбнулся.
Лавель заметила мою улыбку и тоже с опаской улыбнулась, сказав:
– Грэг, мне очень жаль. Не было и дня, чтобы я не сожалела о своем поступке. Я и представить не могла, что они с тобой сделают. Маол обещал, что если я откажусь от тебя, то твой отец все уладит, – ее голос дрогнул. Она судорожно вдохнула и сбивчиво продолжила: – Грэг, я не знала. Я испугалась и была так глупа. Знаю, что я не вправе просить об этом, но сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
Ее тихий голос затих. Она остановилась в паре шагов от меня и опустила голову, поникшие плечи вздрагивали. Мне стало жаль ее. Она была так молода. Шестнадцать лет. Разве могла она противостоять давлению, которое на нее оказали после случившегося? Нас тогда разъединили, и я увидел ее в последний раз только на суде.
Жалость сменилась разочарованием и едва шевелящейся злостью. Но я ведь в день побега ей все объяснил, рассказал, как себя вести. Почему ей не хватило смелости? Почему не доверилась моим словам? Почему поверила Маолу, а не мне? Опять вспомнилась Ольга.
В своих фантазиях я красочно представил, как бы она себя повела в этом случае. У Маола не было бы и шанса. Ольга бы наверняка и весь суд разнесла в пух и прах, если бы только… Если бы только она меня любила. Дайх! Что со мной творится? Женщины выворачивают мою душу наизнанку. Пора с этим покончить.
Я легонько коснулся плеча Лавель. Она еще несколько секунд не смела поднять на меня взгляд. Когда решилась, я увидел дорожки от слез на ее бледных щеках. Она действительно сожалеет. Кому будет легче, если я продолжу злиться? Пора отпустить. От этой мысли стало так легко и свободно, что я не удержался и мягко улыбнулся ей.
– Лавель, давай оставим прошлое там, где оно и должно быть, – миролюбиво предложил я. – Теперь у каждого из нас своя жизнь и судьба. Я не держу на тебя зла и хочу, чтобы ты была счастлива.
Произнесенные слова окончательно сняли с меня оковы несбывшейся любви. Даже воздух показался сладким и легким. Я смотрел на женщину, которая несмело улыбалась мне, и понимал, что наконец-то отпустил ее. А тем самым и себя. Эмоции разрывали меня изнутри, и я решил ретироваться. Еще раз мягко улыбнулся Лавель, мысленно с ней прощаясь, и поспешил в дом.
Пожалуй, следует отдохнуть перед ужином и больше не шататься по дому, чтобы снова не нарваться на кого-нибудь. Стоя у двери в наши с Ольгой покои, я на пару секунд замедлился. Не хотелось бы с ней столкнуться: я сейчас нестабилен. Слишком легкая добыча для Оли.
Рывком открыл дверь и с облегчением понял, что в гостиной ее нет. Видимо, ушла на свою половину. Мысленно поблагодарил отца за раздельные покои. Наши спальни находились по разные стороны гостиной. Едва ли не бегом отправился к себе и быстро затворил дверь. С трудом добравшись до кровати, рухнул на нее. Пожалуй, разумно немного полежать.
Видимо, я бессовестно уснул, так как разбудил меня настойчивый стук в дверь и окрик Ольги:
– Грэг! Ты там?
Пробормотал что-то нечленораздельное, в ответ получил укоризненное:
– Дрыхнешь что ли?
– Ага, – подтвердил я, бессовестно зевая.
– Давай быстрее, – раздался ее недовольный голос из-за двери. – Ты ведь не хочешь опоздать?
Мне вообще не хотелось идти. Мозг никак не желал отпускать сон, так и норовил снова туда нырнуть. Я рывком поднялся и поплелся в ванную комнату. Быстро раздевшись, вылил на себя пару ковшей холодной воды. Полегчало. Голова просветлела. Я облачился в уже развешанную в шкафу одежду. Черная рубашка с закатанными рукавами и такого же цвета брюки. И так сойдет. Кинул короткий взгляд в большое зеркало и вышел к Ольге.
В отличие от меня она принарядилась к ужину. Платье сочного красного цвета притягивало взор и слегка просвечивало на фоне большого окна гостиной, открывая нежные изгибы тела. Загорелая кожа казалась бархатистой, маня провести по ней пальцами в невесомом движении. Блестящие черные волосы горели в лучах Гошома, а подведенные глаза темнели омутом ночного неба, в котором хотелось утонуть.
Какая же она красивая! Трогательная привлекательность Лавель меркла по сравнению с яркой энергией Ольги. Сразу вспомнилась прошлая ночь. Пьяная, лихая и полная плотской любви. Да, пусть женщина и не до конца честна со мной, но так просто я ее, пожалуй, не отпущу. Втайне порадовался, что не оставил ее в деревушке. Нравится она мне, и я ничего не могу с собой поделать.
Сам не понял, как успел вплотную приблизиться к Ольге. Рука без моего ведома обвила ее за талию и чуть притянула к себе. Губы сами нашли ее рот и завладели им. М-м-м. Да, она мне очень нравится, и, что бы она ни говорила, я ей тоже. Усилил напор и прижал ее к себе сильнее. Такая теплая и страстная. Дайх! И кусачая! От неожиданного укуса ослабил хватку. Ольга змейкой выкрутилась из моего захвата.
– Не до утех сейчас, Грэг! – строго отчитала она меня, поправляя помаду на губах. – Нас ждут.
– Чтоб им всем провалиться, – буркнул я себе под нос и, громко ступая, отправился вслед за Ольгой.
Мы действительно опоздали. Дверь в большую столовую уже была открыта, но гости еще находились в соседней комнате, терпеливо ожидая задержавшихся.
– Простите моего сына, – громко сказал Олман, когда