Поэтому, когда внизу у лестница туман неожиданно сгустился до черноты, сердце ухнуло в пятки и заметалось в панике. Ноги онемели и приросли к полу. Я понимала, что бежать глупо — от хищника не убежать, а от Харта — тем более. Но только его образ в звере оказался для моей нервной системы жестоким испытанием. Здоровенный черный ягуар не спускал с меня взгляда, замерев на несколько мгновений, а потом бесшумно направился вверх.
— Рон… — выдохнула я жалко, отклоняясь назад, а потом и вовсе падая на спину, когда он оказался рядом.
Ответом мне стало вкрадчивое рычание, и ягуар навис сверху. Я вытянулась под ним, чувствуя, что умираю от страха, но не могла не смотреть — такого здорового зверя я никогда не встречала. Мышцы перекатывались под бархатной кожей, желтые глаза мерцали в глубине большого черного зрачка, а мощное сердце стучало в ладонь, которой я упиралась в его грудь.
— Ты меня пугаешь, — едва не подвывая, прошептала я.
И зажмурилась. Стало стыдно. Никогда еще не чувствовала себя калекой настолько. Зверь, судя по звуку, склонился совсем низко, и я тоненько заскулила… Только под пальцами дрогнуло, и ощущение короткой шерсти сменилось на гладкую кожу.
— Ну ты что? — прохрипел Харт, подхватывая меня под руки. — Вот ты даешь… — Он усадил меня к себе на колени и так крепко прижал, что я, наконец, смогла протолкнуть порцию воздуха в легкие. — Это же я…
Чувство стыда зашкалило, и я прижалась к нему, утыкаясь носом в шею:
— Прости…
— Ты будто откуда-то из другого мира, Донна, — удивленно хмыкнул он.
— Да нет же, из твоего, — шмыгнула я носом, выпрямляясь. — Так я живу и так чувствую себя в диком мире без когтей и зубов… Доброе утро, Ронан.
— У тебя есть когти и зубы, — сдвинул он брови. — Доброе утро, Донна. — Я уже собиралась встать с его колен, когда он вдруг продолжил: — Прошлой ночью ты пришла ко мне сама большой пятнистой кошкой.
Я уставилась в его глаза, оглушенная сказанным. Все это было бредом, если бы не слетело с губ прокурора.
— Это как?
— Ты оборачиваешься. С прошлой ночи. Но ничего не помнишь. Один знакомый спец по таким мутациям…
— Подожди, — перебила я его. — Как это оборачивалась? Ты что-то путаешь. У меня нет зверя, Харт…
Я снова попыталась выпутаться, и на этот раз он не стал держать. Я вскочила и обняла себя, съежившись. Харт выпрямился следом, только вид его обнаженного напряженного тела ни черта не облегчал усвоение его слов:
— Есть, — серьезно припечатал он. — Если ты дослушаешь меня…
— Рон, этого не может быть, — не слушала я, пятясь от него.
— Донна, — сцапал он меня молниеносно, — все нормально. Я хотел свозить тебя сегодня к специалисту по таким, как ты. Он обещал тебя обследовать.
— Ты серьезно?! — вскричала я. — Почему не сказал?!
— Не до этого было…
— Да почему, черт возьми?!
— Потому что боялся напугать еще больше, — прорычал он на мою истерику. — Успокойся. Паникой ты не поможешь. И ты не одна такая — это не смертельно…
Я оцепенела, хлопая глазами. Все внимание устремилось куда-то внутрь, а Рон взял за руку и повел в дом:
— …Сейчас позавтракаем и поедем, — толкнул он двери. — А ты пока подумай о материале, который предлагала пустить в прессе вчера. Элтон сказал, что поможет.
Но я не слушала. Тащилась за ним на автомате и ни черта не соображала.
Меня колотило от паники все больше, и Рон это чувствовал.
Он усадил меня на стул в кухне и присел на корточки, заглядывая в глаза:
— Донна, с тобой все нормально.
— Я ничего не помню, — моргнула я. — Что я творила?
— Ничего, — улыбнулся он. — Просто пришла ко мне и легла спать.
— Бред, — тряхнула я головой. — Мне говорили, что все безнадежно, что я никогда не смогу оборачиваться…
— Они ошибались, — с завидным спокойствием увещевал он. — Успокойся. Мы все решим, слышишь?
Я, наконец, посмотрела в его глаза осознанно:
— Слышу.
— Вот и умница. И еще — ты очень красивая в звере. — Его слова совсем смешали все внутри, и я тяжело сглотнула, сжимаясь в комок. — Донна, — не отпускал Харт.
— Я буду в порядке, — шмыгнула я носом. — Все будет хорошо…
— Кофе будешь?
— Буду, — кивнула. — Спасибо, Рон…
Я впервые испытала чувство благодарности, несмотря на все, что было между нами. Он не обязан был сидеть тут со мной и успокаивать. Ему вообще могло быть все равно, но не было. Он не пытался мне понравиться, подкупить жалостью к Эрику или участием в деле с краденными детьми. Он действительно переживал.
— Не за что.
Мои слова его удивили. Он уже поднялся, когда я коснулась его руки:
— Давай я сделаю кофе, а ты сможешь принять душ…
— Хорошо, — согласился он. — Ты правда нормально?
— Так себе, — не стала врать. — Хочу подумать…
Когда он поднялся наверх, стало неожиданно жутко. Я зарядила трясущимися руками кофемашину, чуть не разбила чашку и вывернула из банки на столешницу молотую корицу. Ну и что он во мне нашел? Я же просто бедствие ходячее… А теперь еще и… оборачиваюсь?
— Не может быть, — прошептала я жужжащей кофеварке.
Бросив взгляд в гостиную, я попыталась вспомнить, как уснула… Но память не хранила ничего, кроме пустоты. Страх плохо поддавался контролю. Стоило представить, что я оборачиваюсь зверем, и руки снова начинали мелко дрожать, а сердце — набирать обороты…
— Успокойся.
Я вздрогнула от неожиданности, но тут же прикрыла глаза, сдаваясь крепким объятиям. Не знаю, как Рон подкрался настолько бесшумно, но даже не дернулась — так захотелось быть здесь и сейчас в его руках.
— А сегодня я не оборачивалась? — прошептала глупое, чтобы хоть как-то отвлечься от такого признания в собственной слабости. Только откуда-то была уверенность — Харт не будет этим пользоваться.
— Нет, — тихо выдохнул мне в шею и прерывисто вздохнул. Он боялся. За меня.
— Ты невозможный, — усмехнулась невесело.
— Почему? — озадачился он всерьез.
— Сложно объяснить. — Я развернулась