— Конечно, — глянула она на меня. — Рон, ты говоришь, что я оборачивалась. Для меня это как… я не знаю. Какой-то новый диагноз, который может быть как смертельным, так и наоборот.
— Он не смертельный, — с нажимом напомнил я. — Я же тебе говорил, что ты не одна такая.
— А скольких ты знаешь? — поймала меня на слове.
— Сегодня буду знать двоих, — раздраженно глянул на нее. — У моего знакомого такая же женщина. С его слов.
— Ну, посмотрим, — неожиданно благосклонно отозвалась она.
Не хотела меня расстраивать, или мне показалось?
Вообще, я стал замечать, что Донна не такая, как я думал о ней изначально. Был уверен, что девочка испорчена опекой родителей до кончика хвоста, но она удивляла. Было в ней что-то такое, к чему хотелось тянуться и возвращаться после тяжелого дня. Или возить рядом, как талисман. Или запрятать подальше ото всех, чтобы до меня не смогли дотянуться те, кто пытался. Потому что Донна становилась моей слабостью.
Карлайл встречал у ворот, из-за которых вываливались кроны каких-то экзотических пальм с лианами. Деревья будто пробовали границы на прочность, и казалось, вот-вот вынесут забор, увитый их щупальцами. Собственно, этим дом и выделялся на фоне соседних с приличными кустарниками на периферии.
— Приветствую, — пожал Джастис мою руку. — Рад, что вы доехали…
При этом радостным он ни черта не выглядел. Но с Донной включил все свое обаяние:
— …Привет, я Джастис, — улыбнулся, когда я помог ей вылезти из машины. — Мы сегодня в неформальной обстановке… — он кивнул на дом. — Тут моя мать живет. Ты когда сказал, что приедешь, я решил, что все можно и тут обсудить. У меня все с собой. Не против?
— Наверное, нет, не против, — я покосился на Донну.
Последний наш опыт общения в классической больничной обстановке оставил нехорошие впечатления. Да и ей должно быть спокойней без этого стерильного запаха и воспоминаний, что к нему обычно прилагается.
— Мама чай поставила, присоединитесь? — повел Джастис нас во двор.
Донна, наверное, сама не заметила, как вручила мне ладонь в безмолвной просьбе вести ее к неизведанному. И это наполняло спокойствием небольшое пространство, которое вмещало нас двоих. За пределами все было непонятно и будоражило ожиданием, но между нами будто стало возможно согласие. Зверь был уверен, что уже все решено, и эта самочка не зря держится рядом. Но я сильно сомневался, и тем самым трепал своей звериной ипостаси нервы.
Карлайл вел нас через какой-то ботанический сад, на каждом шагу которого что-то цвело и благоухало. А я отмечал, что никогда не чувствовал весну так остро. Или это меня просто так будоражило, что чувства обострялись?
— Проходите на веранду, — посторонился он у обшарпанной лестницы, но меня придержал. — Мистер Харт, можно вас ненадолго?
Наши взгляды встретились, и стало не просто тревожно, а на грани животного страха.
Донну тем временем взяла в оборот мать Карлайла, и я со спокойной совестью оставил их одних, последовав за ученым в дом.
— Я бы предпочел, чтобы ты не томил, — заметил в его спину, когда он толкнул двери из гостиной в небольшой кабинет.
— Я не просто так задержал твой анализ крови, — не впечатлился он моим пожеланием, а когда дошел до стола, я уже еле дышал. — У тебя в крови остатки какого-то препарата, который я не могу восстановить… Но могу гарантировать, что именно из-за него ты не справился с инстинктами и кинулся на Донну. Даже не так… — Он передал мне несколько листов один за другим. — Ты там ни хрена не поймешь, но не это важно. Возможно, ты вообще бы не выбрал свою женщину, если бы не препарат…
— Ты хочешь сказать, что я под какой-то наркотой сейчас? — голос охрип. Да и земля, кажется, ощутимо дернулась под ногами.
— Нет. Действие препарата прошло часа за два. Но кинулся ты на нее именно под воздействием этой дряни.
— И у меня в крови нет никаких следов того, на основании чего строилась моя защита против Донны, — криво усмехнулся я и оглянулся в поисках поверхности, на которую можно опустить свой внезапно отяжелевший зад.
— Нет, — проследил он взглядом, как я медленно опускаюсь в кресло. — Но есть признаки твоего выбора. Осознанного выбора. Повышены классические маркеры в крови — можешь быть более тревожным, страдать от паранойи за близких, за избранницу… И агрессивным.
— Ты просто мастер сообщать диагнозы, — теперь голос дрожал.
— Ну а как мне еще тебе сказать? — оперся он на стол и сложил руки на груди. — Тебя накачали, чтобы ты на нее бросился — это мое мнение, хотя я не собирался повышать квалификацию до криминального эксперта.
Я тяжело сглотнул, понимая, что все остальное меня сейчас вообще не колышет. Важнее всего оказалось то, что между мной и Донной, и что едва не разбилось о результаты анализов. Я что, серьезно позволил бы себе перечеркнуть все, что чувствовал? Отличить дурь от реальности не смог бы?
— Черт, — протер лицо, прикрывая глаза.
Но что удивило, ученый понял все правильно:
— Слушай, прости, я не думал, что ты усомнишься в своем выборе…
— Знаешь, что, — схватился я за мысль. — А те, кто это сделал, на что могли рассчитывать? — Вывод снова пустил волну противного озноба по телу. — Мог я повестись всерьез, или просто выплеснуть агрессию…
— Твой выбор нельзя подстроить никаким препаратом, даже не дергайся, — отрицательно покачал он головой. — Думаешь, хотели тебе долгосрочных проблем? Ну так ты их и получил. Девушка же особенная, с диагнозом. На тебя бы не повелась и, с ее-то послужным, почти наверняка устроила бы скандал, сопротивлялась, подала в суд… Что она и сделала. Только вы каким-то образом договорились…
Наши взгляды встретились. Я крутил в голове его выводы, он смотрел на меня с легкой усмешкой.
— Договорились, — кивнул я рассеяно.
— Это очень заметно, — многозначительно заключил он.
И тут я мог себя похвалить за то, что интуитивно решил и дальше играть на публику в «укрощение строптивой».
— Ладно, — кивнул я. — Что дальше?
— Дальше — возьму кровь у Донны, — оттолкнулся он от стола.
— Ее надо как-то успокоить, она в