«Шиш тебе с маслом», — мстительно подумала кикимора и пристала к ёкаю еще хлеще. «Как банный лист к заднице», — прокомментировала бы Ягуша.
— Меня зовут Ма-ри-онна, я кикимора, болотная ведьма. Тут проездом вот. А как ваше имя, прекрасный юноша со взором горящим? — томно спросила кикимора и без спроса щедро положила на его тарелку ложку вареного риса.
Раздался зубовный скрежет. Угрюмый ёкай стал еще угрюмее. Но кикимору это совсем не смущало. Она трогала его за руки и за плечи, превозмогая уколы его темной энергии, смеялась, рассказывала ему всяческие глупости, от которых вяли уши. Например, поведала о том, как правильно квасить капусту с клюквой, поделилась опасениями по поводу глобального потепления, показала фокус с исчезающим пальцем. В общем, развлекалась изо всех сил. Уж больно занятно бубнил угруюмый мужчина, не знающий, что делать с такой прилипчивой дамой. Убить? Праздник все-таки. Придушить чуток, чтобы отстала? Этот вариант уже лучше, но гости могут не понять. Подсыпать яда в бокал? Она вроде как ест натшиэ с рисом, а яд этих водорослей настолько токсичен, что убивает даже вода, в которой эти водоросли чуток полежали.
Мужик в черном кимоно терпел, но видно, что терпел из последних сил.
На другой стороне стола испуганно следила за этой сценой Чикако, одетая по случаю праздника в золотое кимоно, которое ей чрезвычайно шло. Подозвав девушку-тануки из прислуги, Чикако передала ей записочку для кикиморы, но увы — передана она не была, потому что начались танцы. А танцы знаменовали конец свадебных гуляний.
Чикако, Кукико и многие другие с изумлением и страхом наблюдали за кикиморой и угрюмым ёкаем в черном наряде.
— Сестрица Чикако, надо предупредить Ма-ри-онну, — сказала Кукико, оглядываясь на то, как кикимора тянет злющего ёкая танцевать.
— А может, и не стоит, — задумчиво протянула Кукико. Как раз в этот самый момент измученный ёкай в черном вставал со своего места, скривившись, но все же принимая руку кикиморы. — Может, и обойдется?
— Хотелось бы верить…
Тем временем кикимора, мстя за то, что гость назвал ее брусничные пирожки невкусными, специально наступала на его ноги. Мужик-ёкай в черном кимоно едва ли не рычал сквозь стиснутые зубы, но двигался в традиционном танце не без грации, хотя сама кикимора, не зная движений, пыталась вальсировать.
— А они даже и смотрятся ничего, — сказала Кукико, но на нее зашикали. Не приведи Идзанами, услышит тот, в черном кимоно.
А смотрелись и правда ничего. Если забыть о том, кем является мужчина в черном кимоно, можно было бы и сводничеством заняться. Кикимора вся была такая светлая, нежная, глаза зеленущие с огоньками, кимоно бледно-зеленое, золотыми птицами расшитое, ей идет, как настоящей японке. А он был строгий, собранный, весь в черном. «Как ворон и райская пташка», — подумала романтичная Кукико. Правда, сам ворон был бы этим определениям не рад. Он, казалось, вообще радоваться не умел, несмотря на все усилия кикиморы.
Как только смолкли звуки традиционной японской музыки, мужик в черном с трудом отлепился от цепкой кикиморы, быстро поклонился и собрался было исчезнуть, как вдруг пронеслось мимо него что-то быстрое, холодное.
Прямо в сердце кикиморы кто-то метнул острый заговоренный стилет — традиционное оружие танто.
Глава 16. Покушение
Мужик в черном кимоно среагировал мгновенно. Откуда ни возьмись в его руках появилась сверкающая лента катаны, на лету отбила танто и так же мгновенно исчезла.
Все это было так быстро, что мало кто заметил, что только что случилось. Только каукегэн, наряженный по случаю в зеленую нарядную галстук-бабочку, среагировал: мотнул башкой, толкнув свою госпожу вбок, защищая от удара, и сунулся было к стилету, но мужик в черном кимоно скосил на него глаза. Дружок испуганно заскулил и отошел в сторонку.
Кикимора, закрыв ладошкой рот, в испуге смотрела на стилет, который обернулся вдруг рыжей толстой сороконожкой. Еще один быстрый удар катаной — и сороконожка, разрубленная надвое, растаяла прямо на земле.
Мужик в черном кимоно прищелкнул пальцами. Возле него возник черный волк, словно бы сплетенный из густого чадного дыма. Красный круг на его лбу фосфоресцирующе сиял. Волк смотрел мудрыми глазами на своего хозяина, застыв на месте, как выточенная из дымного камня скульптура. До такой вышколенности белому оками бога Омононуси было далеко.
— Покушение на гостя священного бога Омононуси, — буднично сказал он своему духу-оками, и тот исчез, только дымок черный после себя оставил.
Духи и боги Японии не были бы собой, если бы стали орать, наводить панику или как-то бурно проявлять эмоции. Народ сделал вид, что ничего такого не произошло, но как-то подозрительно часто закланялся и быстренько утек кто куда. Все чинно-мирно, тихо-спокойно, никаких пьяных ёкаев под кустом глицинии или громких разборок.
Чуть позже, когда основная часть гостей утекла по домам подобру-поздорову, кикимору утащили под белы рученьки сестрицы Чикако и Кукико — успокаивать и извиняться от имени Омононуси. А мужик в черном кимоно совершенно равнодушно отвернулся от кикиморы, что-то сказал своему снова появившемуся духу-оками и исчез.
— Вот зараза, — вздохнула кикимора. — Никакого сопереживания несчастной женщине, попавшей в беду. Даже поблагодарить не успела как следует.
Она уже было настроилась споить ему «Зеленого дракона» до того, как в нее полетело танто, чтобы эдакий кремень душу свою черную перед ней раскрыл. Но тот явно был не дурак и на брудершафт бы не повелся. «Тертый калач, не лыком шит», — подумала кикимора, вспомнив, как ловко он отбил летящий ей прямо в грудь стилет.
Это она и заявила подошедшим к ней сестрицам-лисицам Кукико и Чикако. Вопросительно посмотрела на девиц-лисиц.
— Ну, красавицы, что за добрый молодец меня от гибели спать? Кому благодарность выписывать и письма с дятлами слать?
«Ну что, скажем ей, с кем она тут плясала?» — мысленно спросила Кукико. «Может, не надо?», — так же мысленно ответила ей Чикако.
— Да ни с кем особенно, так, ничего такого, — забормотали лисы и быстренько утащили кикимору к великому Омононуси и его слугам, чтобы никто больше на ее жизнь не покусился. Потом сыр-бор начался, разборки, рыдания и проклятия, в общем, докапывались до правды-матушки, кто решил на кикимору покуситься.
И кикимора за суетой пока так и не узнала, что это был за невежливый мужик в черном кимоно с неровно остриженными черными волосами, который спас ее от смерти.
Глава 17. В добрый путь
Кикимора и каукегэн снова уходили на рассвете. Самое то время для новых приключений: спать хочется, зевота раздирает