У меня перехватывает дыхание, когда я узнаю в нем человека, который следил за мной в закусочной и напал на меня в моей квартире.
– Конечно, Сэл, – отвечает Дэнни, бросая на меня сердитый взгляд.
Я хочу попросить его не злиться на меня. Ведь это не я просила его пытаться меня похитить. И не моя вина, что он получил травмы. Однако это не поможет мне изменить ситуацию. Сэл уходит вместе с двумя другими мужчинами, оставляя Дэнни и еще одного человека со мной. Хотя внутри меня все дрожит от страха, я стараюсь дышать глубоко и размеренно, держать себя в руках и не выдавать своего волнения. Меня тревожит не столько пустое выражение в глазах Сэла и не столько боль, которая ждет впереди, сколько то, что я не могу понять причин происходящего. Почему именно я? Кто стоит за этим? Кто такой Грэйсин и во что я, черт возьми, вляпалась?
Я осознаю, что ситуация складывается не лучшим образом. Однако эти люди не просто опасны. Они вызывают чувства, которые выходят за рамки простого страха. Интересно, откуда он знает этих людей? И как они узнали, что я знакома с Грэйсином? Чего они хотят от нас?
Когда Дэнни и другой мужчина, которого он называет Эндрю, окружают меня, я осознаю, что не знала о Грэйсине всего, что знают они. И в этот момент проклинаю его за то, что он втянул меня в эту ситуацию. Клянусь, если я когда-нибудь встречу его снова, никто из нас не останется в живых.
Я ожидаю, что они начнут задавать вопросы, но к моему удивлению, парни просто усаживаются за стол, чтобы покурить и выпить темного ликера прямо из бутылки. Они пытаются меня напугать, и это работает. Я боюсь того, что может произойти.
Все было бы не так плохо, если бы мои плечи уже не начали болеть от неудобного положения. Подняв взгляд, я замечаю, что мои руки побледнели, а запястья горят огнем. Я пытаюсь пошевелить пальцами, но они не слушаются, а ноги дрожат, ведь я изо всех сил стараюсь сохранить равновесие.
В первую ночь они не обращают на меня никакого внимания: не разговаривают и даже не смотрят в мою сторону. Я плачу, прошу, умоляю, но они будто не слышат меня. Мне казалось, что я уже справилась с психологическими последствиями жестокого обращения Вика. Однако, когда они связали меня, все опасения и страхи, которые я испытывала из-за него, вернулись. Каждый раз, когда я пытаюсь заснуть в таком положении, мои ноги немеют, а руки болят еще больше. И я резко просыпаюсь с криком, ожидая, что меня снова будут бить. К утру по моим щекам текут слезы, которые я не могу сдержать, потому что измучена, расстроена, и все мое тело онемело от боли. Я больше не чувствую своих рук и уже давно перестала пытаться держаться прямо. Теперь я просто болтаюсь на веревке, и мне все равно, что будет с моим кровообращением. Мне даже не больно, потому что я ничего не ощущаю.
Они впервые обращают на меня внимание, когда сквозь окна, расположенные на верхнем уровне стен, льется свет. Если Дэнни считает, что я не смотрю на них, он кидает на меня сердитые взгляды, и я осознаю, как затронула его гордость. Внезапно он поднимается со своего места. Его лицо остается бесстрастным, но под глазами видны темные круги. Будь у меня возможность двигаться и, если бы мои мышцы не были так напряжены, я бы попыталась от него отшатнуться.
Я ожидаю, что он ударит меня, будет пытать или причинит другую боль, но мужчины слишком жестоки, чтобы все было так просто. Вместо того чтобы ударить меня, Дэнни отстегивает веревку от блока и помогает мне встать на ноги. Мои руки безвольно опускаются вниз, и я бы подумала, что с ними что-то не так, если бы не острая боль, пронзающая их, при возвращении чувствительности. Он не произносит ни слова, лишь молча наблюдает за тем, как я переминаюсь с ноги на ногу, стараясь улучшить кровообращение в руках и ногах. В этот миг мне хочется закричать от боли, которая оказывается гораздо сильнее, чем я ожидала. Мне кажется, что в мое тело вонзаются тысячи иголок или по нему ходят тысячи муравьев. Чтобы сдержать стон, я сильно кусаю себя за щеку, прокусывая плоть до крови. Этот вкус вызывает такой спазм в моем животе, что меня начинает тошнить желчью и кровью. Впервые Дэнни проявляет эмоции. Он отступает назад с едва скрываемым отвращением, и мне хочется улыбнуться. Если бы не тошнота, я бы, наверное, так и сделала. С тех пор как я узнала о своей беременности, утренний токсикоз меня не беспокоил. Однако, похоже, сейчас для него самое время.
«Ты хочешь продемонстрировать маме, что у тебя есть чувство юмора?» – в мыслях обращаюсь я к своему малышу. Я понимаю, что это звучит странно, но последние несколько бессонных часов полностью истощили меня. Общение с ребенком, даже таким маленьким, приносит мне некоторое утешение.
Я узнала о своей беременности две недели назад. В то время я была так занята поисками квартиры и работы, а также старалась избежать встреч с полицией, что не сразу обратила внимание на задержку. Сначала я подумала, что всему виной стресс. У меня уже случались задержки, когда я была замужем за Виком, поэтому я не воспринимала эту ситуацию как что-то необычное. Однако затем я заметила, что в моем теле происходят странные изменения: грудь стала более чувствительной, эмоции – нестабильными, а энергия стала очень быстро исчезать. Хотя эти ощущения напугали меня до глубины души, я понимала, что происходит, и была уверена, что этот ребенок – от Грэйсина. С тех пор как он появился, у нас с Виком не было секса. Поэтому не было никакой вероятности, что я беременна от него. Если бы мне пришлось выбирать между Виком и осужденным преступником, я бы выбрала последнего.
Я не пожалела потратить небольшую сумму денег на то, чтобы сдать анализ крови в медицинском центре. Мои опасения подтвердились – я действительно была беременна. Врачи записали меня на прием к акушеру-гинекологу, выписали витамины для беременных и отпустили. Сначала я не знала, как реагировать на эту новость и даже Мелинда, заметив мое странное поведение, спросила, не страдаю ли я аллергией на солнце. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что эта ситуация не была чем-то