Когда боль немного стихает, и я могу свободно двигать руками и ногами, Дэнни снова связывает меня. На этот раз они с Эндрю затягивают веревку чуть сильнее, и онемение наступает гораздо быстрее. Я нахожусь в полубессознательном состоянии из-за недостатка пищи и воды. Не говоря уже о том, что не могу спать. Каждое движение моего тела возвращает меня к реальности, но теперь к боли добавляются тошнота и голод. Это продолжается настолько долго, что я могу определить смену времени суток только по свету из окна, но уже не могу сосчитать, сколько раз меня отвязывали и снова привязывали.
Дэнни и еще один парень смеются, когда к нам приходят двое незнакомых мне мужчин. Они остаются со мной на некоторое время, но спустя несколько часов Дэнни и его друг возвращаются, выглядя отдохнувшими и сытыми. Мне трудно держать глаза открытыми, но я все же пытаюсь оскалить зубы, что вызывает у окружающих лишь смех. Если бы я не была связана, как животное на скотобойне, то без колебаний бы направила оружие на каждого из них, включая Грэйсина, который стал этому причиной.
На следующий вечер, или, по крайней мере, мне так кажется, они приносят кувшин с водой. Когда я вижу его, у меня начинает сосать под ложечкой, а внутри просыпается что-то древнее и первобытное. Словно понимая, о чем я думаю, Дэнни ставит воду на стол передо мной и наливает ее в стакан. Этот звук напоминает мне о сильном давлении в моем мочевом пузыре. Я отвожу взгляд и смотрю на свои обескровленные руки, надеясь, что это поможет отвлечься от мыслей о своем теле, но этого не происходит. Я стараюсь подавить желание помочиться, понимая, что именно этого от меня и ждут – проявления слабости и унижения. Но, в конце концов, природа берет верх над моим сознанием.
Я чувствую невероятное облегчение, и в то же время после долгого перерыва простой акт мочеиспускания причиняет острую боль. Воздух наполняет резкий запах мочи, впитывающейся в джинсы, которые начинают липнуть к коже. В этот момент мне разрешают выпить немного теплой воды из кувшина. Я настолько хочу пить, что мне безразлично, какая она на вкус. Мне разрешают пить маленькими глотками, но этого хватает лишь для того, чтобы смочить пересохшие губы.
Я раскачиваюсь на веревке, стараясь дотянуться до чашки, которую у меня пытаются отобрать. И в моменте обратного замаха, неожиданно встречаю кулак, который врезается мне прямо в живот. Удар вызывает сильнейшие судороги. Но они длятся всего лишь мгновение.
Глава 20
– Нет, – молю я, но мой голос больше похож на хрип.
Я не знаю, к кому обращаюсь – к людям вокруг или к призраку Вика. Однако, когда мир вокруг словно исчезает, и зрение застилает тьма, мне кажется, будто я переношусь в прошлое, где мне приходится бороться за свою жизнь, отбиваясь от ударов мужских кулаков.
Мои мольбы остаются без внимания, они не слышат меня. А следующий удар прилетает мне в лицо. Вероятно, чтобы заставить замолчать. Дэнни бьет меня прямо под глаз, и я дергаюсь. Мои стянутые веревкой руки ноют. В голове появляется ощущение, что вот-вот меня охватит самое ужасное похмелье. Боль и одышка, которые остались после удара в живот, настолько сильны, что я не могу сосредоточиться. Кто-то рядом громко отдает приказ, но из-за шума в ушах я не могу разобрать слов. Вокруг начинается суматоха, и уже другой парень хватает меня сзади за бедра. На мгновение мне кажется, что меня собираются изнасиловать. Несмотря на беспомощность, я пытаюсь прийти в себя и дать отпор, но затем кто-то, возможно Дэнни, бьет меня по щеке. И ко мне приходит осознание, что человек, держащий меня за бедра, делает это для того, чтобы я не дергалась так сильно. Мой левый глаз почти ничего не видит, а правый слезится от удара. Но несмотря на туман в глазах, я могу различить стол, на котором лежат пугающие предметы, словно материализовавшиеся из сюжетов фильмов ужасов. Их приготовили, пока я была без сознания: ножи, электроинструменты, еще одна веревка и пистолеты.
Я вздрагиваю и выплевываю воду, которую не смогла проглотить, а Дэнни хмурится и снова бьет меня тыльной стороной ладони. На этот раз я наталкиваюсь на мужчину, стоящего позади меня, и снова чувствую тошноту. Ощущение рук другого мужчины на теле вызывает у меня физическое отвращение.
Когда ко мне вновь возвращается зрение, я замечаю, что рядом стоит Дэнни с маленьким фонариком в руке. Но присмотревшись повнимательнее, понимаю, что это не фонарик, а небольшая горелка, подключенная к удлинителю, провод от которого тянется к стене. Когда горелка с шипением приходит в действие, мою чувствительную кожу обжигает тепло.
– Расскажи нам, что тебе известно о Грэйсине Кингсли, – просит Дэнни, небрежно помахивая горелкой у моего лица.
Я не испытываю к Грэйсину никаких теплых чувств, и готова рассказать им все, что они хотят услышать, лишь бы выбраться отсюда живой. Однако в этой ситуации есть две проблемы: во‐первых, я не знаю, где он может быть, а во‐вторых, если предоставлю этим людям необходимую информацию, то, вероятно, попрощаюсь с жизнью.
Поэтому я снова молчу.
Я не реагирую на происходящее, и горелка снова вспыхивает перед моим лицом, чьи-то руки до боли сжимают мои бедра. Меня начинает бить дрожь. Дэнни садится на корточки, берет меня за ногу и крепко ее стискивает. Даже если бы у меня были силы сопротивляться, я бы не смогла вырваться из его крепкой хватки. Горелка в его руках совсем небольшая, но пламя, вырывающееся из ее наконечника, выглядит вполне реальным, и я не сомневаюсь в его высокой температуре. Но мне плевать. Я думаю лишь о том, что пульсация и спазмы внизу живота в сочетании с влажностью между ног могут означать только одно. И если это то, о чем я думаю, то мне уже все равно, сколько они будут меня мучить. Я готова вынести любые страдания, лишь бы разорвать их проклятые глотки голыми руками.
Игнорируя тот факт, что мои джинсы насквозь промокли, Дэнни приказывает одному из своих людей разрезать их, и спустя пару минут от штанин остаются лишь клочья