– Тогда я полагаю, что на этом мы закончим.
Он разворачивается, чтобы уйти, но я останавливаю его.
– Ты ничем не лучше Вика, – говорю я. – Ты держишь меня взаперти и считаешь, что знаешь, как для меня лучше. Помыкаешь мной и манипулируешь. Ты сказал мне, что я заслуживаю лучшего, но, похоже, имел в виду, что я должна сменить одну тюрьму на другую.
Вместо ответа он покидает столовую, и вскоре появляется Мари, чтобы отвезти меня обратно в мою комнату. По пути к ней я замечаю, что все двери заперты. Я думала, что в таком большом доме кто-нибудь мог бы оставить открытым если не дверь, то хотя бы окно, но, увы, этого не произошло.
Вероятно, Грэйсин тщательно подготовил своих слуг, поскольку на протяжении следующей недели я не смогла обнаружить ни лазейки в системе наблюдения за мной. Если меня и выпускают подышать свежим воздухом или погреться на солнышке, то только в сад за домом, который окружен высокой стеной, а единственные ворота запираются на висячий замок. Перелезть через них невозможно, если только я не хочу рисковать быть порезанной колючей проволокой. Это место начинает напоминать мне Блэкторн.
К концу недели я осматриваю всю территорию, заглядываю во все незапертые помещения, но так и не нахожу никаких признаков того, кто может скрываться под масками, которые носит Грэйсин. Зато я обнаруживаю библиотеку, зимний сад с застекленными окнами и крытый бассейн. Все это было бы похоже на отпуск, если бы не постоянное наблюдение за мной одного из людей Грэйсина. А в те редкие моменты, когда я остаюсь одна, каждое мое движение фиксирует камера. Зная, что он следит за мной через них, иногда я просто накрываю камеры какой-нибудь тканью.
Каждый мой день начинается с завтрака в южной оранжерее. Блюда могут быть разными, но всегда подаются ровно в семь утра: горячий кофе, свежие фрукты, острые сосиски или хрустящий бекон с яйцами. После еды я направляюсь в свою комнату, где переодеваюсь в купальник, который появился на кровати на следующий день после того, как я обнаружила бассейн. Я плаваю до тех пор, пока не чувствую, как немеют конечности, а мысли не становятся легкими и туманными. Если бы я не была так взволнована, то с удовольствием отправилась бы в библиотеку. Но, кажется, я больше не могу сидеть на месте. Поэтому после небольшого занятия на паре тренажеров в спортзале, начинаю бродить по особняку взад-вперед, пока не наступает время ужина. Иногда ко мне присоединяется Грэйсин, иногда нет. Наши разговоры всегда касаются лишь того, чем я занималась в течение дня, и длятся недолго, поэтому я стараюсь кратко отвечать на его вопросы. К счастью для Грэйсина, я не хватаю столовое серебро и не пытаюсь ударить его ножом в шею. Именно из-за этого опасения он ест на противоположном конце стола, так далеко от меня.
Я не хочу спрашивать его, почему он спас меня в тот день. Потому что опасаюсь, что если задам этот вопрос, то могу не только представить, как его убиваю, но и на самом деле причинить ему вред.
Не представляю, какие последствия меня ждут, если я совершу хладнокровное убийство.
Неправда. Это будет означать, что я ничуть не лучше его.
На следующих выходных, исследуя третий этаж, я натыкаюсь на еще одну запертую дверь. Оглядываясь по сторонам, я с удивлением обнаруживаю, что моя тень исчезла, а ни одна из камер не направлена в мою сторону. Поэтому я с любопытством подхожу к двери, которая выделяется среди остальных. Я не могу точно объяснить, в чем именно состоит ее особенность. Возможно, это связано с отсутствием видеонаблюдения, словно Грэйсин не хочет, чтобы кто-то фиксировал, кто входит и выходит из этой комнаты. А может быть, это просто мое внутреннее ощущение, но я знаю, что это особое место. Я уверена, что оно принадлежит ему, и также осознаю, что собираюсь открыть дверь, несмотря на возможные последствия.
По счастливой случайности у меня получается открыть дверь, воспользовавшись шпилькой для волос и приложив физическое усилие. Первым, что меня поражает, становится запах, и я едва не отшатываюсь назад. Аромат Грэйсина – это единственное, с чем я не могу справиться, когда нахожусь рядом с ним. Что только усиливает мою ненависть. После всего, что произошло, он все еще может вызывать у меня желание, не предпринимая для этого никаких действий, и это приводит меня в ярость.
Его комната впечатляет своими размерами, она вдвое больше моей. Напротив двери я сразу замечаю большую кровать, с каждой стороны которой стоят изящные тумбочки с современными настольными лампами. Слева от меня стоит длинный комод с высоким зеркалом на верхней панели, а на противоположной стене от него висит большой телевизор с плоским экраном.
Я начинаю поиски с ящиков комода, так как они представляются мне самым подходящим местом для хранения секретов. Возможно, именно поэтому здесь скопилось так много ненужных вещей: клочки бумаги, мелочь, безделушки, визитные карточки ландшафтных дизайнеров и тому подобное. С неким отвращением закрыв верхние ящики, я начинаю осмотр нижних. Я методично выдвигаю их один за другим, внимательно рассматривая содержимое, а однажды даже задерживаюсь, чтобы вдохнуть исходящий аромат его белой футболки. Злясь на себя за это желание, я бросаю ее обратно в ящик и захлопываю его.
Моей следующей целью становится гардероб. Однако, когда я вижу аккуратно сложенные полки с одеждой, я не могу сдержать своего восхищения. Мои воспоминания о нем настолько тесно связаны с нашим пребыванием в Блэкторне, что образ элегантности не сразу становится реальностью. Не обнаружив на полках и в ящиках ничего, кроме ремней, запонок и обуви, я решаю осмотреть ванную комнату.
Конечно, мне кажется, что в этом месте я не найду ничего интересного. Поэтому без особого энтузиазма я открываю один ящик за другим, пока мое внимание не привлекает один предмет. Когда я беру его в руки, то не могу поверить своим глазам: это мое удостоверение личности, которое я носила с собой в Блэкторне. То самое, на котором он прочитал мое имя в день нашей первой встречи. Вероятно, этот больной ублюдок хранил его как трофей после своего грандиозного побега.
Я оставляю удостоверение там, где его нашла, и возвращаю вещи на свои места, еще раз проверяя, все ли лежит так, как раньше. Возможно, Грэйсину забавно вспоминать о том, как я