Обычно я чувствую себя неловко, когда вторгаюсь в чужую личную жизнь. Однако, если бы Грэйсин не хотел, чтобы я копалась в его вещах, ему не следовало запирать меня у себя дома.
– Нашла то, что искала? – неожиданно слышу я голос Грэйсина, стоящего в дверях своей спальни. Он не выглядит расстроенным, но, учитывая, что за последние несколько недель я убедилась в том, насколько мастерски он умеет скрывать свои эмоции, наверное, я бы даже не заметила их изменения. Хотя мне совершенно плевать на его чувства.
– Я не искала ничего определенного, – говорю я.
– Правда? – спрашивает он, прищурившись.
Закатив глаза, я пытаюсь пройти мимо него, но он загораживает дверной проем своим телом.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я, чувствуя, как учащается мое сердцебиение.
– Я просто хочу поговорить, – отвечает он.
– А я не хочу. За последние дни мы уже достаточно поговорили, и ты выразил свою точку зрения предельно ясно!
Он обнимает меня за талию, встает прямо передо мной и крепко прижимает к себе.
– Я не уверен, что ты правильно меня поняла, – говорит он и, оттолкнув меня, закрывает за собой дверь.
Звук закрывающегося замка словно эхом отдается в моей голове.
– Выпусти меня!
– Нет!
И все? Просто нет?
– Грэйсин, – начинаю я, и он замирает. Мы оба вспоминаем, при каких обстоятельствах в последний раз я произносила его имя. Возможно, ему даже понравилось то, что случилось после, но больше этого не повторится. – Ты не можешь держать меня здесь вечно.
– Могу, – говорит он, – и буду.
– Зачем? – спрашиваю я, опуская руки. – Ты уже добился своего, сбежал из тюрьмы и можешь сам позаботиться о Сэле. Тебе не требуется моя помощь, и ты ничего не выиграешь, если будешь держать меня здесь.
Внезапно он крепко обхватывает меня за талию, и следующее, что я осознаю, – он лежит на мне, придавливая своим телом к кровати. Я замираю, погружаясь в водоворот эмоций и воспоминаний, но ни одно из них мне не нравится.
– Отпусти меня немедленно, если не хочешь, чтобы я врезала тебе коленом по яйцам, – говорю я с наигранным спокойствием.
Но в этот момент он кладет руки на мою голову и склоняется ниже. Я ощущаю биение его сердца рядом со своим и мягкое хриплое дыхание у своей шеи. Когда он прижимается ко мне и устраивается поудобнее, я осознаю, что это мой первый контакт с мужчиной после всего, что произошло.
Несмотря на ненависть, которую я испытываю к Грэйсину, ведь именно он стал причиной всех моих бед, неожиданно для себя я расслабляюсь и обнимаю его, проклиная себя за это.
Внезапно мне в голову приходит мысль, что мои чувства гораздо глубже, чем просто ненависть. Что же со мной не так, если я ищу любовь в самых неподходящих местах? Было ли это заложено во мне с рождения или же это результат пренебрежительного отношения моих родителей? Неужели я настолько испорчена, что готова принять любовь от любого, кто готов ее предложить, даже если этот человек настоящий монстр?
Внезапно Грэйсин переворачивается на бок и, обняв меня, заставляет перекатиться вместе с ним.
– Это не значит, что я не хочу тебя убить, – произношу я, прижавшись лицом к его шее.
– Знаю, – говорит он. – Позволь мне обнять тебя, а потом я позволю тебе убить меня.
Я чувствую раздражение от его слов, но мой гнев не достигает нужной остроты. Мое тело нуждается в утешении больше, чем я предполагала, а измученное сердце наполняется радостью, когда он гладит меня по волосам и спине. Когда его рука касается моего бедра, на глаза наворачиваются слезы, но я не обращаю на них внимания и прижимаюсь ближе к Грэйсину.
– Заставь меня забыть, – шепчу я, проводя языком по его шее, чтобы ощутить знакомый вкус его кожи. – Если ты собираешься держать меня здесь и хочешь обнимать, то помоги мне стереть из памяти все остальное.
Он молча исполняет мою просьбу, находит мои губы своими. Раздвинув мои ноги, Грэйсин кладет ладонь на мою киску, и я выгибаюсь навстречу его прикосновениям. А когда он начинает ласкать мой клитор, цепляюсь за его руки, борясь с охватывающим меня наслаждением.
– Не сопротивляйся, – шепчет он, касаясь моих губ. – Позволь мне.
Я пытаюсь оттолкнуть его, не в силах вынести наслаждение, граничащее с болью. Но Грэйсин лишь берет меня за руки и прижимает их к кровати. Затем он проникает рукой под пояс моих брюк, чтобы почувствовать прикосновение моей кожи. Я жажду близости с ним. Мгновение спустя я кончаю без предупреждения. Все мои мышцы синхронно сокращаются, и Грэйсин прижимает меня к себе.
– Вот и все, милая, – говорит он, зарывшись лицом в мои волосы.
Некоторое время спустя, лежа в его объятиях, я позволяю себе задуматься о жизни, которую потеряла. Я представляю, какой бы она была, если бы Грэйсин был нормальным человеком, а я – не такой слабой. Мы бы воспитывали маленького мальчика или девочку, а наши фантастические вечера и секс не были бы омрачены мыслями об убийствах и мести.
– О чем ты думаешь? – сонно спрашивает он.
– Почему с одними людьми постоянно происходит что-то хорошее, а с другими – нет?
Я чувствую его губы на своей щеке и вздыхаю. Это лишь временная передышка. Завтра все вернется на круги своя, и я снова смогу начать его презирать.
Глава 24
Я просыпаюсь и не понимаю, что происходит, но решаю не придавать этому значения, думая лишь о том, как поскорее покинуть это место, пока у меня не развился «стокгольмский синдром». В попытке отвлечься я занимаюсь повседневными делами, но все мои мысли заняты поиском выхода из этой ситуации. То, что я не причинила Грэйсину серьезного вреда, когда была так близко к нему, стало последней каплей. Меня влечет к нему, и если я не хочу снова оказаться в его власти, то должна сделать все возможное, чтобы сбежать.
Сегодня я надеваю удобную одежду для занятий йогой и чищу зубы. Мой план заключается в том, чтобы найти путь в наименее охраняемое крыло здания, что исключает кухню и гараж, которые находятся на южной стороне. Надеюсь, я смогу разбить окно или открыть какую-нибудь дверь, а затем найти способ преодолеть стену.
Мари встречает меня в столовой с подносом, на котором стоит завтрак. К счастью, она не дает мне никаких указаний, и я могу следовать своему