– За что?
– За маску, – отвечаю я и замечаю, как уголки губ Картера вздрагивают. – И за то, что спас. Точнее, за это в первую очередь.
Он слегка склоняет голову вперед, принимая мою благодарность, и тут же говорит:
– Не за что.
Качаю головой.
– Нет, есть. Ты спас меня, хотя мог этого и не делать.
– Боюсь, это не так, – отвечает он, и мы замолкаем на целую минуту.
Хочу спросить, что это значит, но не решаюсь. Я почему-то чувствую странное напряжение. Медленно поднимаю руку и слегка касаюсь пальцами его груди в том месте, где под футболкой прячется небольшой шрам, оставшийся от ножа, которым убили демона. Отнимаю ладонь, вдруг осознав, что Картеру это может быть неприятно, но он внезапно перехватывает мое запястье, оставляя мою руку на том же месте. Сердце вздрагивает и пускается вскачь, в то время как его бьется размеренно и сильно. Прикосновение его горячей ладони странным образом придает мне смелости, чтобы задать осторожный вопрос:
– Когда это случилось?
Картер глубоко вдыхает, но глаза так и не отводит.
– Около двух лет назад, – отвечает он медленно. – Через несколько недель после нашествия.
Несколько раз моргаю. Потому что все еще не могу представить, как в Картера мог вселиться демон. Очевидно, в то время он еще не был… таким. Но я даже в мыслях не вижу Картера другим.
– Кто спас тебя?
Он отвечает незамедлительно:
– Мой брат.
Вздыхаю, отвожу взгляд и осматриваю комнату Картера, которая оказывается весьма просторной. Раза в три больше больничной палаты, где я очнулась. Но детали не откладываются в памяти, потому что все мысли заняты Кеннетом. Он спас Картера не только от смерти, а от еще более ужасной участи. Разве такой человек может быть бессердечным? Он вытащил брата из лап смерти, и он же выстрелил в Джо. Я не знаю, что и думать.
– Откуда он знал, что это сработает? – спрашиваю после долгой паузы.
Картер пожимает плечами.
– Он не знал.
Исчерпывающе.
– Я должна увидеться с папой, – меняю тему.
Он кивает.
– Увидишься. Если Харпер позволит, то, возможно, даже сегодня.
Чувствую, как на лице помимо воли появляется улыбка, но я избавляюсь от нее.
– Спасибо, – говорю сдержанно. – Картер, мне нужно знать, какие условия вашей сделки.
Он испытующе смотрит на меня, но я даже не думаю отвести глаза. Мне необходимо это знать.
– Льюис должен починить прибор и закрыть хотя бы один портал. Если все получится, он может отправиться домой. С остальным мы сами разберемся.
Киваю, закусываю губу и задумываюсь. Так просто? Не может не быть каких-то подводных камней, но Картер предпочитает не упоминать о них.
– А Джо? – спрашиваю я.
– Тут сложнее.
Вот оно!
Спрашиваю, стараясь сохранить хладнокровие:
– В чем сложность?
Несколько секунд он молчит, затем сообщает:
– Поймать обычную самку хакатури не составляет никакого труда, поймать матку практически невозможно. Задача Джо – разобраться, как работает их сила, и понять, как сделать так, чтобы больше не открылся ни один портал. Для нашего мира это событие будет фатальным.
Не хочу задавать следующий вопрос, потому что что-то подсказывает мне – я не услышу ничего хорошего, но я все же решаюсь.
– И как продвигается работа Джо?
– Медленно, – честно признается Картер. – Найти и поймать матку нам так и не удалось, а изучение обычных самок не дает должного результата.
Отворачиваюсь и смотрю в пространство прямо перед собой. Это плохо. Не только из-за того, что неуравновешенный Кеннет может сделать что-то непредсказуемое, хотя и это тоже. Но дело в другом. Если у папы получится, и он закроет портал, то что нам делать? Мы не можем уйти без Джорджии. Это даже не обсуждается. Но сколько еще времени отнимет ее работа, которая, по сути, не основана ни на чем? Мы не можем просто сидеть в этом мире и ждать, когда случится чудо, в то время как наш дом находится на грани уничтожения. И сейчас я не вижу ни одного выхода из ситуации.
Мысли прерывает стук в дверь. Картер отпускает мою руку, поднимается с кровати и отправляется открывать. По ту сторону оказывается Ники и незнакомый мне мужчина лет пятидесяти. Видимо, это и есть доктор Харпер. Судя по хмурому выражению его лица, мужчина не очень доволен тому факту, что его вытащили из постели. А по раздраженному виду Ники не сложно догадаться, что того уже отчитали по полной программе.
Если бы не серьезное выражение стремительно надвигающегося на меня доктора, я бы не сдержалась и рассмеялась.
– О чем ты только думала, милочка? – гневно восклицает он, нависая надо мной.
Пытаюсь подняться, но разъяренный врач хватает меня за плечо и усаживает обратно. Ошарашенно смотрю на него. Милочка? Кто вообще так говорит?
– Да я… – начинаю я.
– Да я, – передразнивает он меня с негодованием. – Да ты должна лежать и не дергаться! Зря я что ли трудился над спасением твоей жизни? Вот и именно! Никакой благодарности!
Обескураженно смотрю на Картера, который стоит за спиной доктора, сложив руки на груди.
– Харпер, – строго обрывает он. – Хватит.
Тот дергает подбородком настолько свирепо, что мне кажется, что голова сейчас оторвется.
– Ложись! – прикрикивает на меня доктор, и я безропотно опускаюсь на кровать Картера.
Харпер опускает в изножье небольшой чемоданчик и начинает кружить рядом со мной, измеряя давление, проверяя пульс, засовывает мне в рот термометр. Все это сопровождается недовольным бормотанием, которое начинает порядком раздражать. В конце концов он заявляет, что должен проверить швы и выгоняет из комнаты и Картера, и Ники. Помогает мне снять майку и начинает разматывать бинты. Напрягаюсь, когда понимаю, что сейчас предстану обнаженной перед незнакомым мужчиной. Он замечает это, тяжело вздыхает и, к моему удивлению, смягчается:
– Не волнуйся, я уже видел тебя без одежды. Я ведь проводил операцию.
Меня это совершенно не успокаивает, к тому же в голову лезут мысли о том, что скорее всего без одежды меня видел не только Харпер, но и еще куча народу. Картер как минимум должен был снять броню, чтобы убить демона, забравшегося в меня, да и Харпер наверняка проводил операцию не в одиночку. Стараюсь абстрагироваться от этих мыслей, но не выходит. Особенно когда доктор наконец снимает бинты и начинает осматривать швы. Его касания легкие и профессиональные, будто он смотрит не на живого человека, а на экспонат в музее. Все переживания забываются в тот момент, когда я опускаю взгляд и обнаруживаю два шва, после которых