Сирена, застигнутая врасплох его неожиданной реакцией, мягко отстранилась, её щеки залились румянцем, а ушки слегка дёрнулись от смущения и неловкости.
— Это было… неожиданно, — прошептала она, её голос дрожал от смущения и толики негодования.
— Прости, ты сама виновата. — с весельем он следил за её реакцией, блестя огоньками похоти в фиалковых глазах. — Ну а теперь, когда ты показала мне своё, хм… мастерство, позволь продемонстрировать моё заклинание.
Он собрался с мыслями и показал, как разрушить узор, который оказал эффект даже на инкуба. Сирена с интересом наблюдала за его действиями, хотя больше скользила не по его пассам, а по его лицу и горячим губам…
В смущении эльфийка пересказала формулу заклинания, чтобы инкуб его свершил, он же передал формулу разрушения заклятий. По сути это был глиф хаоса, что разрушал всё остальное плетение в направленной области, мешая манифестации энергии на уровне разума и материи, безвредно рассеивая энергию. Его достоинство — это почти моментальное срабатывание, но большой недостаток — это расход энергии, сопоставимый с 6-метровым огненным шаром.
Энергии у них уже не оставалось на заклинания, поэтому они решили перенести их тест на попозже. Надо заметить, переписывание заклинаний в компании этой умницы было крайне приятно для инкуба. Ему она чем-то напоминала Маэвис, но характер её был куда более мягким и несерьёзным.
Так они и не заметили прихода вечера. Инкуб был явно раздражён этим фактом, а Сирена беззвучно посмеивалась в кулачок, когда она поглядывала на раздражённого инкуба. Как понял Люпин, учитель счёл их слишком продвинутыми, а сейчас же усиленно таскал остальных учеников по теории и практике. И если инкуб и Сирена покажут то, что смогли приуспеть до конца недели, то их обучение будет в таком же свободном формате, что было приятным стимулом.
Вечерний храм был красив, малая служба проводилась Алинаэль, а инкуб приятно смотрел на неё. Каждый раз, когда она отвлекалась от ритуала и смотрела на него, румянец подступал к её щекам и ушкам. В храме было несколько молодых эльфиек, что молились богине Любви во время службы. Занимательная традиция — молиться о суженом и обретении нежных чувств. Скользнув взглядом он увидел и Сирену. Она сидела в дальнем углу и не видела его, взгляд был направлен в пустоту, и она усиленно что-то обдумывала, покраснев до кончиков ушек.
Люпин нырнул в себя, словно бы провалившись в сон, но частью разума оставался в сознании и держал своё тело. В этот момент он заметил новую тонкую, но достаточно прочную ниточку, соединяющую его с кем-то. Думать тут о личности не приходилось, это была Сирена. Проследовав по ниточке, он нежно коснулся её разума и услышал поток противоречивых мыслей с обдумыванием вопроса «что делать?!». Фихри бодрствующей психики и огромные чащи, полнившиеся психической силой, расползающиеся миллиардом капилляров по разуму, были занятным зрелищем. Подумав, а что бы такое можно сделать, он аккуратно сформировал образ ряда пошлостей, что можно бы поделать вместе, напитал энергией и аккуратно толкнул в вихри.
Вынырнув, он просто ждал реакции Сирены, и через несколько секунд он увидел, как её будто бы током прошибло. Красный румянец оставался, но после этого потрясения отчасти сошёл. Она дёргала ушками и над чем-то думала, но уже в несколько другом ключе, более основательно, он видел её такой только когда она усердно старалась конспектировать работы. Проследовав до её разума ещё раз, он увидел, как в представление о пошлостях проросли нити капилляров, что наливали его новым смыслом, а из него выходило несколько, что питали уже какие-то другие идеи. Вихри сил же двинулись дальше, разрушать что-то иное, перерабатывая ненужное в психическую силу.
— Что-то мне подсказывает, что сделал что-то не то… — подумал про себя Люпин.
— Ага, нет существа безумней любящей самки. Крепись, это ты можешь и не пережить. — ехидно прокомментировал дракон.
Отрешившись от мрачных мыслей и передав эту проблему от себя сегодняшнего себе завтрашнему, он начал думать над тем, что задумал сделать с Алинаэль.
Прошёл час, и служба кончилась, он ждал, пока Алинаэль вернётся к своей комнате, и он сможет пойти на разговор. В это время он от скуки рассматривал вязь на каменных частях храма, и что-то ему изрядно резануло глаз, впрочем, раздумывать над смыслом занятного барельефа пока было некогда.
— Леди Алинаэль, рад вас видеть! — Люпин слегка поклонился и сел в кресло. — Ваше общество всегда приятно.
— Гэлион, рада нашей встрече. — Алинаэль улыбнулась и положила свои зачарованные очки на тумбочку. — Рада, что ты пытаешься найти решение и смог довериться мне.
— Боюсь, иные исходы будут намного хуже, нежели излить душу вам, Леди. — он слегка меланхолично кивнул, напустив румянца.
— Что же, начнём с того, где мы остановились в прошлый раз. — Алинаэль внимательно посмотрела на него и тоже слегка покраснела. — Если что-то новое вас тревожит, то вам стоит это сказать, я готова выслушать.
— Последнее время мои эмоции стали более интенсивными, я постоянно думаю о полостях разного рода, хотя мне показалось, что после прошлого визита к вам мне стало действительно легче переносить общество Миратиэль. — Люпин слегка нахмурился. — Но теперь я думаю… О вас…
Люпин нагнал ещё три степени краски и забавно задёргал ушками в смущении.
— Вы снились мне этой ночью, но на этот раз навязчивый сон, как меня утешает моя тетя, сменился тем, как меня утешали вы… И в нём мы… П — поцеловались.
— Не вини себя. В — всё хорошо… — в замешательстве от сна, что был в подробностях таким же, как у неё, Алинаэль смутилась даже больше "Гэлиона". — Продолжай.
— Я думаю о вас, признаться, даже сейчас. И мы… — он осёкся и покраснел так, что это было даже слегка неестественно.
— Всё хорошо, продолжай. — заметив, что "Гэлион" может закрыться, Алинаэль уже чуть более спокойно и настойчиво сказала свою привычную фразу.
— Ха… — шумно выдохнув, "Гэлион" встал, подошёл к креслу жрицы и опёрся на него руками, его огромные фиолетовые глаза смотрели в два светлых изумруда на налившемся краской лице. — Я хочу вас… Я хочу взять вашу талию в руки, сорвать ваше красное ажурное платье, излобызать ваши