— Ну, я правда не могу раскрывать подробности подготовки к процессу!
Она поднимается, гневно вырывая руку, потому что я не хочу ее отпускать. Нервно закатывает рукава. И с каменным лицом направляется в коридор, стараясь убежать от меня.
Тут же щелкает замок, распахивается дверь. Собственно, туда мне и указывают…
— Желаю вам с Юрой неудачи в суде. Потому что я не отступлю. Раздавить меня вам не удастся.
Его имя, произнесенное ею с такой глубокой горечью, корежит невероятно.
Я замираю в дверном проходе, не понимая, как на этот раз плодотворнее выстроить разговор.
Вариантов нет. Их реально нет. Отказаться от Оли я не могу. Продолжать вести процесс, добивая ее день за днем, — невозможно. Отнять дочь — немыслимо. Играть на два фронта — недопустимо и гнусно. Ни один уважающий себя адвокат никогда на это не пойдет! Но отпустить… Это еще хуже.
И да. У меня не выйдет защищать в суде интересы ее мужа и не желать ему сгореть в аду. Не получится беспристрастно относиться к этому делу в интересах собственного клиента!
— Олег. Иди, — продолжает она сокрушительно. — По всем вопросам обращайся к моему адвокату.
Внутри пылают гнев и ярость. А еще бессилие и протест. Потерять все в один миг? Спросите меня как…
Ладонь неудержимо хлестко врезается в стену, Оля вздрагивает, обхватывая плечи ладонями, выглядит в этот момент абсолютно беззащитной.
Я с размаху хлопаю дверью, запираясь, и настигаю эту несгибаемую женщину. Женщину, потерять которую я внезапно оказываюсь не готов.
— Оля, я приехал не для того, чтобы ты мне на дверь указала.
Она нехотя медленно отступает назад, пока ее лопатки не врезаются в стену. А я все продолжаю медленно приближаться. Останавливаюсь, лишь когда наши губы разделяют сантиметра три.
— Зачем тогда?
— Чтобы суд признал твои требования.
Смущенно замечание и недоумевающий взгляд кажутся хорошими вестниками:
— Но ты сказал, что не станешь мне ничего рассказывать.
— Рассказывать подробности не стану, — соглашаюсь я, нежно касаясь овала ее лица. Аж пальцы горят. Не хочу причинять ей боль. Не позволю сделать это другим. — И выступать против тебя — тоже.
Эффект от моих слов производит фурор. Неслышный взрыв раздается неожиданно, нас с Олей моментально накрывает обломками.
— Ты это ведь несерьезно, Олег… — шепчет она потрясенно, накрывая мои пальцы ладонью.
— Оля. Я такими вещами не шучу.
— Ты согласен добровольно отказаться от этого дела?
Киваю:
— И я откажусь.
— Но… — она все еще не верит. Мотает головой. Я и сам не верю, что все это происходит со мной. Я словно сгорел заживо и возродился из пепла. Принять такое решение оказалось нелегко. Еще сложнее — не принять его. — Как же твоя репутация?
— С этим я как-нибудь разберусь. Но если продолжу быть адвокатом Извольского, от моей репутации уж точно не останется ничего.
— Почему?
— Потому как со временем станет известно, что я напрямую был заинтересован в исходе дела и твои интересы ставил превыше всего. И да. Потому что я уже не уйду.
Рука сама тянется к женскому затылку. Я притягиваю Олю к себе вплотную, больше не встречая былого сопротивления. Растерянность и потрясение — спутники намного лучше, чем отчужденность и неприязнь.
Ее губы до безумия сладкие и податливые. Кожа соблазнительно нежная. А дыхание — маняще прерывистое. У меня не получается ни насытиться, ни налюбоваться.
Отпускаю ее рот, заглядывая в глаза.
— Ты мне доверяешь, Оль?
— Пока мне нечего тебе ответить.
«Ну не отворачивайся!!! Пожалуйста!!!» — вопит подсознание, но я спокойно продолжаю.
— И все же. Скорее да, чем нет?
— Возможно…
— Я не могу раскрыть тебе всех подробностей. Но. Ты должна меня выслушать. И сделать так, как я сейчас скажу. Ты готова?
— Ты прямо сейчас ставишь меня перед выбором?
— Думай, Оля.
— А если я откажусь?
Ее глаза до того воинственно сияют, что кажутся мне яркими звездами. Такими далекими, что мне никогда не дотянуться. И через миллион световых лет не смогу коснуться.
— Для меня это уже ничего не меняет.
Ну же. Давай!!!
— Говори, — роняет она скупо.
А во мне загорается новая надежда.
— То, что я сейчас скажу, я скажу только раз. Этот разговор строго конфиденциален. Оля, ты меня понимаешь?
Она отзывается с готовностью.
— Да, конечно. Я слушаю.
— Намекни Мироновой, что Юрий очень любит заключать сделки задним числом. И он о-о-о-чень не любит в одиночку выплачивать долги. Ты поняла?
— Да, — кивает она уверенно, обращаясь в слух.
— Дальше ты должна забрать Юлю как можно скорее. Отложить проекты, перенести съемки, что угодно. Но большую часть времени проводить с дочерью. Тщательно следить за ее поведением. Осторожно и правдиво отвечать на ее вопросы. Оля, ты должна подготовить дочь к участию в судебном заседании. У тебя не должно остаться сомнений, что она выберет тебя, когда ее спросят, с кем она хочет остаться. И не вздумай его выгораживать…
— Он что-то придумал насчет Юли?!
В голосе Оли сразу появляется нешуточное волнение. Почти паника. Но я пресекаю это.
— Просто делай, как я сказал. Держи все под контролем. И еще. Самое важное. Никому. Ни слова о нас с тобой, — беру ее руки в свои ладони. По очереди целую каждый пальчик. — Я должен отстраниться и прервать с тобой любые встречи и контакты. Полностью. До окончания судебного процесса.
— Мы не будем видеться?
— Будем, — уверяю твердо. — Но так, чтобы никто об этих встречах не знал. И в первую очередь Миронова.
— Почему она?
— Она косвенно тоже заинтересована в исходе дела.
— И как же?
— Она не хочет проиграть мне. Сейчас она считает, что выступает против меня. Но если она узнает, что все с точностью до наоборот, это может плохо сказаться на общем деле. Поэтому молчи о нас. И еще о том, что интересы Юрия будет представлять кто-то другой.
— Что у вас такого необъяснимого произошло в прошлом, что она, едва услышав твою фамилию, тут же кинулась разбираться с моим делом?
— Я из-за нее с женой развелся.
Глава 22
ОЛЬГА
Смотрю на Олега с нескрываемым разочарованием.