9. Ристалище
– Красиво тут, – сказала Шанти, поедая красные ягоды с куста.
Я косо посматривала на союзницу и сглатывала подступающую слюну. Шанти ела ягоды, горстями закидывая их в рот. Иногда она забрасывала и листья, но союзницу это не смутило ни разу.
– А если они ядовитые? – спросила я.
Шанти пожала плечами и закинула новую горсть.
– Тогда я умру.
И эта девушка говорила, что хочет жить. Я закатила глаза и отвернулась, чтобы не видеть этой картины. Шанти настолько аппетитно ела ягоды, что я еле сдерживала себя, чтобы к ней не присоединиться. Всю жизнь я слышала о том, что Ристалище было последним сектором, который накрыли куполом и тут все ядовитое из–за пришествия 2026 года. Но ведь как–то тут выживают местные, что–то они едят.
– Да брось ты, это маляна, – со знанием дела сказала Шанти.
– Что? – Я повернулась.
– Маляна. Ягода такая, ее можно есть.
– Откуда знаешь?
– Мама рассказывала. Раньше в Синте были такие. Парк у площади весь был засажен кустами различных ягод, это маме рассказывала бабушка. Она делала зарисовки всяких растений. Бабуля уже давно мертва, а вот ее книга жива по сей день. Я видела там маляну. По вкусу все, как описывала бабуля.
Даже не слышала о таких ягодах.
– Попробуй, это очень вкусно, – предложила союзница.
На кусте, тем временем, уже практически не осталось красных плодов. Благо кустов этих было очень много. Пару минут я еще подождала, свалится Шанти с пеной у рта или нет. Не свалилась.
Я встала рядом с Шанти и коснулась первой ягоды, она сама упала ко мне на ладонь. Я покрутила ее в руках, понюхала, поразглядывала. Снова бросила на Шанти короткий взгляд, она по–прежнему не отравилась. И я попробовала первую ягоду. По языку начала растекаться сладость, которой я никогда не пробовала. Это было что–то настолько необычное, что на глазах готовы были навернуться слезы. Это божественно, что я начала закидывать ягоды горстями. В эйфории прикрыла глаза и слышала довольное мычание, которое издала сама же.
– Я не убивала мелкую, – сказала Шанти.
Весь божественный вкус стал кислым от напоминания о Кэролайн. Я медленно дожевала и открыла глаза. Удивительно, как в одно мгновение сладость становится горечью. Наслаждение сменяется печалью.
– Я знаю.
Шанти бросила на меня хмурый взгляд, она даже перестала жевать.
– Ты меня душила, – напомнила союзница.
Было дело. В тот момент я действовала импульсивно. А что я должна была подумать? Буквально перед убийством Кэролайн, Шанти напала на нее и угрожала. Помню, стоило мне увидеть тело девчонки, как я рванула на Шанти.
– На тот момент я не знала, кто это сделал.
– И кто?
– Мэр, – без страха заявила я. – Точнее, его люди. Думаю, он подослал блюстителя сделать грязное дело за него.
– На кой черт мэру какой–то ребенок, тем более ее бы здесь сразу убрали.
Тут Шанти была права, мэру не было никакого дела до Кэролайн.
– Он меня хотел убить. – Уже могу понять характер Шанти, она начнет задавать уточняющие вопросы, пока у меня не останется ответов. Я села рядом с кустом и вытянула ноги перед собой. – Я с другом разграбила могилу его жены.
– Да лааадно? – Удивление Шанти быстро сменилось горящим интересом. – Много унесли? Это действительно была ты? Какого хера ты сделала с ее лицом?
– Ничего я с ней не делала, только обокрала. Унесли много, но заказчиком этого преступления оказался сам мэр. Когда мой друг пошел отдавать награбленное, мэр его пристрелил, а я это видела.
Как кратко и бесчувственно я это рассказала. Совсем не так, как это было на самом деле. Выстрел, страх, паника, падающее тело Элвиса, кровь и куски плоти. Меня передернуло.
– Свидетель, – только и сказала Шанти.
– Да. Скорее всего мэр решил убрать меня, чтобы лишить возможности сказать это во всеуслышание здесь, где куча камер. Другого мотива я не вижу.
Я осмотрелась по сторонам, словно камеры вот–вот появятся из–за кустов маляны, но их не было. Даже если и были, мы этого не узнали бы, они практически невидимы для человеческого глаза.
– Он мне никогда не нравился, – сообщила Шанти. – Если подумать, то мне мало кто приходится по душе, жаль, что ты в этот список не входишь.
Губы Шанти сдерживались, чтобы не улыбнуться.
– Это взаимно, – сказала я, и Шанти улыбнулась, но быстро спрятала улыбку.
Мы продолжили наш путь, если посмотреть на лес, то кажется, что тут никто не ходил, и поэтому высокая непротоптанная трава выдает нас с потрохами, но показывает, что впереди никого нет.
Постепенно я начала успокаиваться, нервы после падения стен натянулись так, что чуть не лопнули. Передышка у кустов маляны и разговор с Шанти немного развеяли опасения. Может быть, у нас что–то и получится.
День постепенно клонился к закату, а проклятый лес все не заканчивался. Деревья, трава, кусты и снова деревья. Я уже устала смотреть на эту красоту. Ноги устали идти, а пить хотелось все больше и больше.
– Почему ты пошла в добровольцы? – спросила я, чтобы занять мысли хоть чем–то, кроме нарастающей жажды.
– Если я скажу, что из–за неразделенной любви, ты поверишь? – вопросом на вопрос ответила Шанти, удобнее перекидывая мешок на плече.
– Я тебя не знаю, может, это ты снаружи колючая, а внутри мягкая, – предположила я.
– Все мы внутри мягкие, – закатив глаза сказала Шанти. – Все, кроме костей.
– Не смешно.
– Немного смешно, просто ты юмор не понимаешь. Мой парень сошелся с соседкой, и теперь они живут прямо напротив моей двери. Ненавижу обоих. Но пошла на Ристалище я потому, что хочу попасть в сотню и свалить в более лучший сектор. Я молодая и сильная, даже если и выгляжу как подросток.
– Думаешь, есть сектора лучше Синта? – серьезно спросила я.
Мы практически ничего не знаем о других секторах, только Ристалище нам показывают на экране, о других известно только то, что они есть. На этом информация заканчивается.
– Сто процентов. Хуже, чем на Синте