8 апреля 1782 года противники обнаружили друг друга недалеко от порта у острова Проведьен. После этого Хьюз на всех парусах попытался укрыться под защитой береговых батарей, но не успел. Сюффрен его настиг, и пришлось драться. В соответствии с канонами тогдашней линейной тактики противники выстроились в боевые линии друг против друга. На этот раз счет линейных кораблей был двенадцать к одиннадцати опять в пользу Сюффрена. Казалось, что уж в этот раз французам удастся одержать решающую победу. Но, увы… И на этот раз капитаны Сюффрена не пожелали понять командора. В результате активный бой с противником вступила только кордебаталия во главе с самим Сюффреном.
Тот атаковал ближайший английский корабль «Монарк» и соседний с ним «Монмут». Французские артиллеристы свое дело знали и вскоре на английских линейных кораблях заполыхали пожары, начали одна за другой рушатся мачты. Хьюз попытался было прикрыть своим флагманом горящий «Монмут», но тут же сам понес большие потери от огня «Эро», «Орьяна» и «Брийяна». Наступил решающий момент сражения.
Сюффрен поднял сигнал: «Всем сблизится с «Монмутом» и вступить в ближний бой!» Но именно в этот минуту вспыхнул пожар на борту «Орьяна», и он вывалился из линии. Капитаны же остальных французских кораблей маневрировали столь неумело, что не только не выполнили приказ командующего, но и полностью расстроили собственный боевой порядок. В довершение всего внезапно налетел частый в этих местах тропический ураган. Теперь уже и Сюффрену, и Хьюзу было не до продолжения сражения, впору было спасать свои корабли от штормового ветра. И хотя вскоре ураган стих, сражение уже более не возобновлялось. Без потерь все же не обошлось. Тяжело поврежденный английский линкор «Монмут» штормовыми волнами выбросило на рифы. Находясь в пределах видимости, противники на протяжении трех суток спешно приводили свои корабли в порядок, не предпринимая каких-либо враждебных действий. Ко всему выяснилось, что на ряде кораблей Сюффрена израсходован почти весь боезапас. Несмотря на это, едва приведя корабли в относительный порядок, 17 апреля 1782 года Сюффрен снялся с якоря и двое суток крейсировал в пределах видимости укрывшихся за рифами англичан, вызывая Хьюза на новый бой. Но осторожный Хьюз вызова не принял. Именно после этого боя англичане прозвали Сюффрена «адмирал Сатана», в то время как французы именовали сверхосторожного английского контр-адмирала «матушка Хьюз». Что касается самого «адмирала Сатаны», то он после боя отстранил за трусость от командования сразу четырех своих капитанов.
После трех месяцев военной кампании на французской эскадре чувствовалась нехватка матросов, провианта и пороха. При этом Сюффрен понимал, что в ближайшее время реальной помощи ждать неоткуда. Поэтому французская эскадра взяла курс на небольшой голландский порт Баттикалоа, что располагался к югу от Тринкомали. В письме к морскому министру Сюффрен снова жаловался на некомпетентность и трусость своих капитанов, прося снять с должностей хотя бы пять-шесть из них.
* * *
В Баттикалоа Сюффрена уже ждал только что прибывший из Франции фрегат с новыми инструкциями из Версаля. В них король Людовик XVI требовал ускорить плавание караванов судов с экспедиционным корпусом де Бюсси в Индию. Самому Сюффрену было приказано следовать со всей эскадрой к неблизкому Иль-де-Франсу, чтобы там принять под охрану прибывающие караваны транспортов с войсками.
Королевский приказ вызвал полное недоумение Сюффрена. Ему было совершенно ясно, что уход от берегов Индии минимум на полгода полностью перечеркнет те немногие тактические успехи, которых уже удалось добиться. За время его отсутствия Хьюз, безусловно, не только приведет в порядок свои корабли, но и значительно пополнит состав эскадры за счет уже спешащих из метрополии английских отрядов. Поэтому Сюффрен принимает поистине отчаянное ранение: наплевав на королевский приказ, он оставляет эскадру в Индии.
Однако о своем решении командор был обязан поставить в известность капитанов. Это вызвало новый скандал. Капитаны, все как один, только и мечтали о тыловом Иль-де-Франсе, где не надо было рисковать жизнью, а можно было просто ею наслаждаться. В данном случае Сюффрен вполне осознанно пошел на обострение отношений с подчиненными. Он изложил им свой новый план захвата Тринкомали и превращение его в свою главную операционную базу. Капитаны в свою очередь обвинили командора в попрании королевской воли. Но Сюффрен был не намерен отказываться от принятого решения. Собравшимся в своем салоне он объяснял так:
– Версаль далеко, и там не видно того, что видно мне на месте. Я скорее сам сожгу эскадру у Мадраса, чем оставлю индийские воды во власть Хьюза. Что же касательно вашего недовольства – пока я командую здесь, вы будете выполнять мои приказы. А на ваши демарши мне плевать!
Больше чем на месяц забытая богами Баттикалоа становится пристанищем для израненных кораблей Сюффрена. Работы на кораблях шли днем и ночью. Выдержанную древесину добывали, выламывая потолочные балки в заброшенных припортовых домах. Новые мачты для линейных кораблей переставляли с фрегатов, на сами же фрегаты устанавливали мачты с захваченных английских судов. Одновременно интенсивно лечили больных и раненых, число которых перевалило за полторы тысячи. Сам Сюффрен ежедневно посещал импровизированный госпиталь. Несмотря на все принимаемые меры, с каждым днем на краю порта росло кладбище.
К концу мая 1782 года Сюффрен наконец-то привел эскадру в порядок. Корабли были отремонтированы, запасы пополнены, а больные подлечены. «Французская машина» набрала прежнюю силу и вновь была готова к бою…
Вскоре на мачте флагманского «Эро» взлетел сигнал: «Сниматься с якорей! Паруса ставить!»
4 июня Сюффрен появляется во всеоружии у входа в залив Тринкомали. Там все еще ремонтировался Хьюз, который, разумеется, не проявлял ни малейшего желания выйти и принять бой. Безрезультатно простояв некоторое время перед Тринкомали, Сюффрен взял курс к берегам Индии – в Куддалор, куда и прибыл 20 июня. Там он встретился с командиром передового десантного отряда генералом Дюшменом. Первая встреча обернулась первым разочарованием для Сюффрена. Заболевший Дюшмен отказался от тесного сотрудничества с Хайдером Али и даже не попытался отобрать у англичан соседний порт Нагапаттинам, который был крайне необходим французской эскадре. Хуже того, заболев, генерал отказался передать командование одному из своих помощников. И отряд сидел в полном бездействии. Но Дюшмен не был подчинен Сюффрену. Поэтому Сюффрен решил сам наладить отношения со знаменитым Хайдером Али и вступил с ним в переписку.
* * *
В своем письме Сюффрен предложил властителю Майсура совместными усилиями овладеть Нагапаттинамом. По его расчетам, эскадра Хьюза находилась в то время где-то у Мадраса, и момент для захвата Нагапаттинама был почти идеальным. При этом Сюффрен просил помочь людьми и порохом, а также поддержать его действия с