– Вы, очевидно, о Лебермане говорите? – спросил спустившийся на смотровую площадку незнакомый мужчина с окладистой черной бородой и индусской внешностью.
Все четверо посмотрели на него с легким осуждением.
– Простите, что невольно подслушал ваши разговоры… – улыбнулся он, – но вы говорили слишком громко. Далеко слышно.
– Я… я доктор Арджун Патил, – представился он, протягивая руку Ульяне. – Я астрофизик, работаю в исследовательской лаборатории на борту.
Ульяна пожала его руку. В его взгляде чувствовалась искренность, но что-то в нем все равно настораживало.
– Очень приятно, – ответила она, представляя Михаила, Натаниэля и Ван Юйцзе. – Мы просто обсуждали лекцию профессора Лебермана.
– А, да, – сказал Патил, усмехнувшись. – Леберман сегодня был особенно… вдохновенным. Он всегда увлекался эзотерикой, но в последнее время его теории становятся все более… необычными.
– Эзотерикой? – Натаниэль удивленно наморщил лоб, – в наше время?
– Это мягко сказано, – проворчал Михаил. – Я начинаю думать, что ему пора в отпуск.
– Может быть, – согласился Патил. – Но нельзя отрицать, что в его словах есть что-то… завораживающее. Он заставляет задуматься о возможностях, которые мы обычно игнорируем.
– Например? – поинтересовалась Ульяна.
Патил подошел к окну и посмотрел на звезды.
– Например, о том, что наш разум – это не просто продукт деятельности мозга, а часть чего-то большего. Что мы все связаны друг с другом на каком-то глубинном уровне. Что Вселенная – это не просто набор случайностей, а разумная система, которая стремится к самопознанию.
Он повернулся к ним и улыбнулся.
– Звучит как бред, да? – сказал он. – Я понимаю. Но я ученый, и я верю в то, что нужно рассматривать все возможности, какими бы невероятными они ни казались. В конце концов, сколько раз в прошлом наука заходила в тупик, следуя неверной парадигме, но потом оказывалась, что надо было искать истину в другом направлении, в том, которое раньше казалось бредом сумасшедшего.
– А в каком направлении предлагаете искать истину вы, товарищ Патил? – спросила Ван Юйцзе, глядя на него улыбаясь уголками рта.
– Я бы предложил обратить более пристальное внимание на трудную проблему сознания, – ответил индус. – Почему бегущие по нейронам электрические сигналы и различные биохимические процессы в мозгу создают субъективный опыт? Как все это рождает, например, ощущение красного цвета или вкус безалкогольного вина? Как возникают все эти квалиа в нашем сознании? Все эти вопросы современная материалистическая наука игнорирует вот уже шесть… или семь… веков. Для нее сознание – это просто свойство высокоорганизованной материи, не более того.
– И что же вы предлагаете взамен? – скептически спросил Натаниэль, скрестив руки на груди.
– Я предлагаю рассмотреть возможность того, что сознание – это не просто продукт мозга, а фундаментальное свойство Вселенной, как гравитация или электромагнетизм, – ответил Патил, не смутившись. – Возможно, мозг – это не источник сознания, а скорее приемник, антенна, которая улавливает сознание из окружающего пространства.
– У этой гипотезы есть довольно существенный недостаток, – возразил Михаил, – во время фазы медленного сна, когда мозг не работает, никакого сознания нет.
– Правильно, – улыбнулся Арджун, – мозг не работает, сознание не принимает.
– Нет-нет-нет, – замотал головой Самсонов, – я не это имел в виду. Если мое сознание где-то там, в космосе, то оно там и должно оставаться, если мозг его не принимает. И, тогда, согласно вашей гипотезе, товарищ Патил, я должен помнить свое состояние «там». Но я ничего не помню. Как будто меня не было. Нигде. Ни тут в мозге, ни там, в космосе. Так что… что-то не сходится.
– Должно быть, вам просто недоступны те воспоминания.
– Это всего лишь слова. Как это можно проверить?
– Может, в это нужно просто… поверить?
– Нет уж! – гневно воскликнула Ульяна, – веру оставьте, пожалуйста, в диком прошлом. А сейчас мы в светлом коммунистическом настоящем, где нет места религии.
– Хорошо. Как скажите. У каждого свой путь. Всего доброго.
Арджун бросил быстрый взгляд на звезды и ретировался.
– Странный человек, – обронил Натаниэль.
– А мне кажется, в его словах что-то есть, – промолвила Ван Юйцзе.
– Возможно.
Все четверо продолжали смотреть на звездное небо, каждый думал о своем. Но всем постепенно начинала приходить в голову мысль, что, возможно, Вселенная совсем не такая, какой мы ее наблюдаем.
Глава 40
2612 год, межзвездное пространство,
расстояние от Солнца примерно 113 а. е.,
борт звездолета «Красная стрела»,
с момента старта прошло 7 месяцев и 3 дня.
Психологом оказалась блондинка с длинным волосами, одетая в красный брючный костюм и черные туфельки, что Михаила сильно удивило: он привык видеть, что люди на звездолете ходят в серых комбинезонах, в такой же был одет и он. Девушка, видя его реакцию, усмехнулась и указала на кушетку, куда тот присел.
– Нет, лягте, – сказала психолог.
Затем она довольно крепко пристегнула его к кровати и стала цеплять на тело всевозможные датчики.
– Как у вас все серьезно, – обронил Самсонов.
– Мы обязаны соблюдать протокол, – ответила психолог, не отрываясь от своей работы. – В космосе, как вы знаете, даже незначительные отклонения в психике могут привести к катастрофическим последствиям.
Она закончила с датчиками и щелчком пальцев включила голоэкран в стене.
– Меня зовут Эрика, – представилась она, глядя на Михаила через плечо. – И я постараюсь помочь вам справиться со стрессом, вызванным долгим полетом и… другими факторами.
– Другими факторами… – задумчиво проговорил Михаил, – это какими?
– Итак, товарищ Самсонов, расскажите мне, что вы чувствуете? – она сразу перешла к делу, проигнорировав его вопрос.
– В каком смысле?
– В