— Ешь, ешь, — повторяла Эгра, пока я уплетала кашу, а она заводила тесто на пироги. — Худая какая, смотреть не на что.
Я поперхнулась, глотнула молока. Задумалась, где здесь посреди тайги находится пастбище, но мысль улетучилась.
Худая? Я за последние три года неплохо набрала вес, жила-то без переживаний и в полной уверенности, что меня наконец оставили в покое. Спала в ночном платье, а не в пальто. Мылась не спешно, волнуясь, что охотник застанет меня в душевой, а с удовольствием и отмокала в ванне иногда по часу. Ела вкусно и много, даже булки сама пекла и наслаждалась готовкой. В общем, восстанавливалась как могла.
— Меня же не прогонят, да? — спросила я с надеждой. Отложила ложку, отодвинула пустую чашку. От недосыпа и усталости глаза слипались, но спать средь бела дня, когда хозяйка дома работает, мне бы совести не хватило. — Не таким я представляла себе собрание, но вроде все прошло хорошо?
— Не прогонят. Ты доказала, что ты одна из нас, а мы только рады новеньким. Спасаем кого можем. Горан в начале лета ездил в город, потом рассказывал, что там на его глазах девчушку связали и в мобиль запихнули. Вампиршей оказалась. Так, пока ее в мобиль садили, она сгорела чутка. Кто ж вампиров днем-то ловит.
— А Горан не боится к людям выезжать?
— Человек он, чего ему бояться. Потому только он и ездит, на него у ищеек поисковик не сработает.
— Человек?
Я удивилась так, будто мне сказали, что уничтожение особей мне приснилось.
Эгра вывалила тесто из миски на стол, похлопала по пушистым бокам, присыпала мукой и легонько подбросила комок, взбивая. Мучное облако взметнулось в воздух и медленно осело.
— Дочь моя за человека вышла. Горана родила да ко мне в лес сбежала. Запойный он был, бил ее часто, иногда до переломов. А сила ведьмовская только от женщины к женщине переходит, так Горан и родился человеком. Дочка… — Эгра осеклась, но тут же продолжила: — Она… Погибла она. Пять лет назад, когда охотники пришли. Увели ее в столицу и там казнили. Не знаю этого точно, но кто ж ее помиловал бы. А Горан никак не поймет, что нельзя тащить к нам кого ни попадя!
Я допила молоко в задумчивости. Опасения общины мне понятны: если охотники решат снова прийти, то ни у кого уже не хватит сил им противостоять, а потом отстраивать дома в третий раз. Неясно только, почему местные не заберутся в самую глушь. Горан вел меня от берега моря всего несколько часов — не такое уж большое расстояние. С земли, возможно, далеко, но ведь ищейки и на кораблях ходят.
— Не придут они сюда, — сказала Эгра, словно прочитав мои мысли. — Я после того раза зверей зачаровала, охраняют они нас.
Я снова поперхнулась, но уже воздухом.
— Как это?
— Волки, медведи, рыси, кабаны и многие другие стерегут границы тайги. Любое присутствие охотников на этой территории создаст такой хаос, что мы тут же узнаем об ищейках. В леса они толпой ходят, так толпой и погибнут.
Погибнут? Сердце заколотилось быстро-быстро. Роланд… Он посланник моей смерти, он отведет меня на казнь, но ему я гибели не желаю!
— Ты чего побледнела? — Морщинистые губы старухи растянулись в улыбке. — Тебе нечего бояться, Аянка. Жить здесь хорошо и спокойно, тем более ведьме. Всего два правила: не высовываться из тайги и не выходить ночами за порог дома.
— Почему не выходить? Я же… Вы ведь говорите, что мне больше некого бояться.
Эгра тяжело вздохнула. Разделила тесто на небольшие колобки, на горячую плиту поставила сковороду. Колобки сплюснула, выложила на них по ложке картофельного пюре и принялась их залеплять. Слепит два — и на сковороду. Масло шипело и брызгало, а по дому разносился аппетитный аромат.
— В общине нашей живут многие, — заговорила старушка спустя минуту молчания. — Вампиры сами по себе существа не злые, но под покровом ночи ввиду отсутствия человеческой крови жажда может затмить разум. Выпьют досуха — не спасешь. Оборотни… Ирон с братьями. Они охотятся в тайге, но ты разозлила Ирона. Он обиду не простит, и, если тебе не посчастливится попасться ему на глаза, когда он будет в звериной ипостаси, боюсь, что шанса на спасение тоже не будет. Мы стараемся не выходить ночами из домов, как договорились с самого основания общины. Их время — ночь, наше — день.
Первые горячие пирожки легли передо мной на тарелку. Несмотря на то, что я утолила голод кашей, я вгрызлась в румяный пышный бок и в мгновение ока слопала половину.
Не выходить до утра так не выходить до утра. Я все равно ночами предпочитаю спать. Слишком редко мне это удавалось.
Мыслями я снова вернулась к Роланду. За те первые семь лет, что ищейка неотрывно преследовал меня, я научилась понимать, когда он вот-вот явится. Внутреннее чутье подсказывало, и только последние три года оно тихо спало. Но сейчас снова проснулось — я волновалась, сердце тревожилось. Роланд рядом, и, если его не сожрут медведи…
— Как заговоренные звери узнают, что охотники в тайге?
— Они общаются между собой, — улыбнулась Эгра.
Я усмехнулась: так вот что значит выражение «птички напели».
Если Роланд попадется одной такой птичке и та сдаст его стае волков, то его можно не ждать. Но что, если ему удастся дойти до общины? Охотник ведь… Опытный. Наверняка магическими артефактами увешанный.
До наступления темноты было еще много времени, и я отправилась к Горану. Попрошу его показать мне тут все: пасеку, загоны для скота, пастбище да все остальное.
Горан встретил меня приветливо.
— А чего показывать-то? Ну, пасека вон там. — Он махнул рукой куда-то в сторону забора. — Пойдем, поглядишь, раз интересно.
Мы миновали несколько жилых участков и вышли на еще один огороженный, но очень большой. Повсюду ровными рядами стояли ульи. Над ними кружились черные точки, часть этих точек улетала от ульев, часть возвращалась. Жужжание раздавалось сразу отовсюду, будто и мы попали в улей. Пчел я видела и раньше, но полевых. Те обычно летали поодиночке, без собратьев.
— Двадцать три семьи, — с гордостью в голосе сообщил Горан. — Юрца заслуга! Он их