Кроме того, в помещении была масса женских безделушек: фонарики, украшения, игрушки, вышивание, статуэтки. Профессор поблагодарил за чай и задал вопрос, который его мучил с момента, как он вошел в приход:
— Странно. Мы долгие годы, почти два века, изучаем проблему безопасных варп-прыжков. Проделана колоссальная работа, мы пробовали разные импланты, медикаментозные средства, направленные мутации…, но все это дало слабый эффект. Вы и ваши коллеги-проповедники, в широком смысле — и турбо-христиане, и десяток иных культов, делаете гораздо больший вклад в безопасность прыжков. Почему так?
— Я отвечу на твой вопрос, но сначала скажи мне, Евгений, зачем ты прилетел на Клондайк? Там, в секторе Сол, у тебя самая большая лаборатория и самый большой научный бюджет. Что тебе не хватает?
— Хороший вопрос. Мне кажется, я могу сделать людей более счастливыми. Наверное, не всех, но многих.
— А как именно ты собрался это делать?
— Я дам им новые возможности. Дольше жить, легче переносить прыжки и глубокий сон. Существовать в разнообразных условиях, даже сильно отличающихся от земных.
— В открытый космос без скафандра?
— Не сразу… но, в принципе, да. И так тоже.
— Наука действительно шагнула столь далеко вперед?
— Ты даже не представляешь, Элиза, насколько далеко. Мы можем полностью отказаться от Альдеи и Кандидата, как от источников пшеницы и мяса. Количество комфортабельных планет возрастет в разы, при этом сохраняя их исконную биосферу. Мы детально разобрались в процессах эволюции, и теперь можем их подстегивать, чтобы быстрее адаптироваться к условиям обитания.
— Что же тебя беспокоит?
— Люди.
— Люди?
— Да. Они боятся… боятся того, что сделает их счастливее.
— Тогда ты правильно обратился, я специалист по чужим страхам.
— И ты знаешь, что с этим делать.
— Может и знаю. Но ты ищешь другое. Ответь на вопрос «Что есть человечность?», тогда ты поймешь, что тебе надо сделать.
— Совет с подвохом, но я попробую.
— А теперь я отвечу на твой вопрос. Это тебе тоже поможет. Так вот, вы что-то пытаетесь сделать с телом, а это бесполезно. Любое тело любого человека уже и так приспособлено для варпа, улучшать нет смысла. Я же работаю с душой.
Элиза налила еще чаю.
— Душа, вот что на самом деле путешествует там. Именно она возвращается или не возвращается из варпа.
***
«Я же работаю с душой»
Евгений спустился на четвертый этаж, и, не торопясь, отправился в офис филиала Ракузы. Он обнаружился на противоположной стороне улицы и слегка наискосок от USC, а сразу за ним располагался офис канала #StarVoice. «Хорошая компания», — подумал Коршунов.
В офисе, отчаянно зевая, его дожидался менеджер по развитию филиала Янош Хольберг. Было видно, что он уже давно сражается с желанием спать, но уйти, не пожелав удачи вышестоящему по должности, в Ракузе не принято. Евгений никогда не соблюдал корпоративный этикет, но в данный момент укорил себя, надо было сразу зайти в офис филиала, а не гулять. Ему полагался один из отсеков офиса «спальня-кабинет», и, пожелав Яношу удачи в ответ, отправился спать. Первый день на Клондайке прошел плодотворно. Теперь оставалось понять, что следует делать дальше?
«Душа, вот что на самом деле путешествует там»
Следующим утром, сразу после завтрака, профессор наведался в биолабораторию, где обнаружил Кейт Маккензи. Бывшая студентка, а ныне доктор наук, взвизгнула как девочка и бросилась Евгению на шею. Они не виделись много лет, но часто переписывались, обсуждали научные темы. Кейт устроила экскурсию по лаборатории, показывая приборы, и погружаясь в детали предстоящей научной работы. Главной темой Маккензи было исследование в области совмещения генетического материала разных ветвей эволюции, проще говоря, с разных планет. Заметив, что уже прошло полдня, Евгений откланялся, обещав зайти позже. О, разумеется, он будет частым гостем в лаборатории, где работают три его бывших студента, считая руководителя.
«Что есть человечность?»
Сегодня должен быть прибыть корабль «Артемида», после обеда Евгений решил спуститься на первую палубу, в надежде встретить Кейтлин Картер. Они никогда не встречались ранее, а сама Кейтлин не имела научных звезд, но профессор не сомневался, что она является настоящим ученым, не то, что многие его коллеги. «Артемида» была, разумеется, найдена — в мире сферы невозможно заблудиться или ошибиться. Но шлюз был заперт, никого из экипажа не было. На палубе, на пристенной скамейке сидел очередной священник и в полном одиночестве читал книгу.
«Вот уж действительно отличительный знак любого святоши», — подумал Коршунов, — «в мире, где вся нужная информация есть в твоем профиле, они продолжают изображать буквы на бумаге, а затем читать их глазами».
Однако, вид читающего человека вызывал подсознательное уважение. Евгений подошел ближе, и спросил:
— Не возражаете, если я присяду рядом с вами?
Священник поднял голову, у него были тонкие черты лица, длинные волосы, собранные в хвостик, маленькая красная шапочка на самой макушке и длинная черная одежда, ниспадающая до самого пола.
— Разумеется нет, присаживайтесь. Меня зовут отец Илия.
— Евгений Коршунов.
— Вы из Вольного флота?
— Нет, что вы. Я из ученых.
— Богоугодное дело.
— Полагаю, вы тоже работаете с навигаторами? Разве вам не надо для этого быть на пятой палубе?
— Страждущий всегда найдет утешение. И совершенно не важно, где при этом буду находится я. Господь приведет страждущего к мне.
— Простите за бестактный вопрос, не хочу вас обидеть… вы представляете какое-то ответвление турбо-христианства?
— О, не переживайте, для меня не существует бестактных вопросов. Обидеть же меня невозможно, я служу Господу, и буду отвечать на все вопросы, которые он мне пошлет. Отвечу и на ваш: нет, это они — ответвление. Я — католик.
— Нео-католицизм, вы имеете ввиду?
— Можно и так сказать, хотя приставка «нео» на мой взгляд неуместна. Так называют более новую инкарнацию чего-то старого. Но христианская церковь как была, так и есть, ни во что более новое мы не превращались.
— Старая… ваша церковь долго существует?
— Сейчас 2523 год, вот ровно столько она и существует. Все человечество ведет отсчет времени от рождения Христа.
— А, ну да, мог бы сам догадаться, простите.
— Видимо, вы