— Он зажат в руке у потерпевшего, — выдал козыря Шульгин. — А этот ножик твой?
И спросил так, будто ожидал вполне конкретного ответа. Другого просто быть не могло.
— Нет, — прищурился на орудие убийства алкаш. — В первый раз вижу. Ей-богу, ребята…
— Так. Как звать? — уже раздражённо спросил Шульгин.
Не умеет пока эмоции свои держать.
— Лев.
— Лёва, значит. А глянь-ка, что на ножике написано.
— Лёва 1997 г., — промямлил алкаш. — Хм… Мое имя.
— И ножик, значит, твой, — с довольным видом заключил мажор. — Уверен, что отпечатки там твои будут.
— Вы что? Люди… Ребята, да вы что… — запричитал Лев, — я… я не убивал никого.
Он смотрел на свои руки. Все в засохшей крови.
— Ей-богу не помню… Ох, картонка-печёнка!
— Собирайся, — с видом победителя проговорил мажор. — В кабинете поговорим.
— Кого убили-то хоть? — взмолился мужик.
— А ты не знаешь? Харитонова Романа.
— Ох, ты ж, мать моя женщина! Этого я мог! Падла та еще!
Опомнившись, подозреваемый схватился за рот аж двумя руками, закрывая его. Понял, что сболтнул лишнего.
Тем временем в квартиру переместилась следачка, дала нашему алкашу расписаться в протоколе. Так положено, ведь второй осмотр она делала в его квартире. Расписался он правой рукой, я это отметил.
При виде ботоксной СК-куклы Кобра чутка поморщилась.
— Эй… Лев, — окликнул я стонущего и причитающего задержанного, который бродил по комнате. — Чего ищешь?
— Спички… А курево с собой можно? Ох, ё-о…
У меня была с собой зажигалка. Таскал ее по старой привычке, хотя в этой жизни не курил. Решил кое-что проверить.
— На! Дарю, — кинул ему зажигалку.
Тот поймал ее, заспасибкал сразу и снова стал причитать, что не убивал. Наверное.
Мажор тут же заковал его в наручники и уволок.
— Ну что… Макс, — тихо проговорила Кобра, чтобы никто не слышал. — Сделал тебя Шульгин.
— А ты ему рассказала про наше пари?
— Неважно… Ты проиграл.
Значит, всё-таки рассказала.
— Я так не думаю, — твёрдо, но без напора произнёс я.
— Ха! Уговор есть уговор!
— Ясен пень, — кивнул я. — Но это не он убил блогера.
— Чего?.. Да ладно, Макс.
Кобра недоуменно посмотрела на меня.
— Не ладно. Сейчас докажу.
Глава 10
— Не надо играть в Холмса, — поморщилась Кобра, — это тебе не кино.
— Пойдем, Ватсон, — улыбнулся я и потянул майоршу на кухню. — Просто открой шкафчик под раковиной.
— Зачем?
— Открой, увидишь…
Кобра нехотя подчинилась, распахнула покосившуюся дверцу затрапезного кухонного гарнитура, который «умер» своей смертью еще в тех моих девяностых, как минимум. Оголила нутро пространства под раковиной.
— Фу-у! — поморщилась и задержала дыхание.
Зрелище, конечно, не очень. Мусорное ведро с содержимым недельной давности — у бомжей на помойке приятней пахнет.
— Что видишь? — спросил я.
— Дерьмища ведро.
— А конкретнее?
— Слушай, Макс! Тебе делать нехер больше, как в мусоре копаться? Что за гон? — возмутилась она.
Наверное, подумала, что я время тяну — в общем, не ждала ничего дельного. А зря.
— Есть одна умная мысль. О человеке правду могут рассказать только жена, его дневник и… мусорное ведро.
— Это Чейз сказал?
— Нет, это сказал Лю… — я вовремя осек себя, чуть подумал и выкрутился, выдав знакомое имя из чьей-то памяти. — Лютер… Макс Лютер Кинг сказал. Писатель, вроде, такой.
— Мартин его зовут, — покачала головой Кобра. — И не писатель он вовсе.
— Да без разницы, фразу-то хорошую придумал, верную. Короче, я с ним полностью согласен. А теперь, внимание, вопрос… У нашего подозреваемого жена отсутствует, а дневники он, уверен, не ведет, тогда что нам может о нем рассказать мусорное ведро?
— Что?
— Ну перечисли, что там внутри.
— Плесень и бутылки.
— Какие бутылки?
— Из-под пива… И настойки, вроде… — Кобра с брезгливостью всматривалась в содержимое помойного ведра.
— Ничего тебе странным не кажется?
— Хм… Ну… откуда у него деньги на бутылочное пиво и на… на настойки, — Кобра поборола брезгливость. Выудила бутылки, расставила на полу. — Хотя нет, они дешманские, ширпотреб сорокаградусный и пиво просроченное.
Поджав губы, она смотрела на этот парад тары, всё ещё не понимая, чего от неё хочу.
— Вот именно, что ширпотреб и просрочка, а «Русский стандарт» — водяра премиум-класса, денежек приличных стоит. Нет у него в мусорке бутылок из-под дорогого пойла, заметь. А в комнате есть… Откуда?
— М-да… Странно… Ну и что это значит? — нетерпеливо спросила меня Кобра и тут же сама ответила: — Ограбил блогера, значит.
— Его кто-то споил. Спецом.
— Нафига?
— Щас узнаем. Пошли спросим.
Мы спустились во двор, там в «Газельке» загорал Лёва Кропоткин, в наручниках, с видом обреченным, будто на расстрел уже приготовился.
Рядом сидел Шульгин, писал от него объяснение.
— Ты где водку взял? — я сходу выдал подозреваемому в лоб вопрос.
— Дык… Купил же, говорю… — развел тот руками-лопатами, — в этой… как её? В «Пяторочке», ага…
— Не п*зди, Лева. «Русский стандарт» в «Пятерочке» не продают, — покачал я головой.
На самом деле я не знал, что такое «Пятерочка», наверное, магазин какой-то, но судя по названию больше на притон с игровыми автоматами похоже. И уж тем более я не знал, продают там такую водяру или нет. Но уловка сработала.
— Ну-у… Нашел… — поник головой Кропоткин.
— Хе… Подробнее давай…
— Оксана Геннадьевна! — возмутился было мажорик, тыча в меня авторучкой. — Я тут вообще-то объяснение беру с подозреваемого.
— Тихо! — шикнула на него Кобра и с вниманием стала наблюдать за мной и алкашом.
А я продолжил:
— Рассказывай, Лёва, как клад бутылочный нашел…
Тот вздохнул, как второклассник-второгодник, и выдал:
— Ну это… Вчерась вечером кто-то в квартиру постучал. Ну это… думал, показалось, ко мне ведь никто не ходит так-то… Любка только хаживала, но когда это было… Ух, бабенка огонь была…
— Ближе к делу, Паустовский.
Лёва кивнул и поехал дальше, словно по рельсам:
— Ну, я открыл дверь. Никого… А у двери соседской стоит, значит, холодненькая… сверкает…